Солнца двух миров (СИ)

- Мы в твоей стихии, - сказал Терв, и губы его сумели сложиться в грустную улыбку.

Крод кивнул.

- Мне страшно, мастер, - признался он. - Несмотря на все предвкушения и надежды, я боюсь.

- Всё будет хорошо, - ответил Терв, и в словах его звучала уверенность.

Лишённый посмотрел на друга с удивлением. Не в привычках Терва было произносить общепринятые клише утешающих фраз.

- Я попросил провидца взглянуть на вероятности вашего успеха, - пояснил ассасин. - Прогнозы очень благополучны. Шансы провала высмотреть было непросто. Я думаю, вас ждёт много интересного.

- Спасибо, - ответил Крод немного невпопад. - Терв, я подумал о твоих словах. Что мы встретимся. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это произошло, обещаю.

Они обнялись на прощанье, и грусть расставания стала пронзительной.

В облаке рёва, дыма и пламени корабль оторвался от земли, унося прочь из гибнущего мира тех, кто нашёл свой путь, чтобы из него убежать. Терв, стоя в стороне от всех, кто наблюдал за запуском и тоже кого-то провожал, смотрел, как летательный аппарат уменьшается, превращаясь в яркую точку, слушал, как его рокот переходит в тонкий свист, а затем уступает место тишине. В дни конца мира случается много прощаний.

Когда всё закончилось, Уэтер подошёл к нему, положил руку на плечо. Тёмный призыватель незаметно стал ведущим с тех пор, как Терв потерял своё вдохновение. В числе других немногочисленных соратников он искал способы занять внимание Терва, привлечь его к той или иной деятельности.

- Нам пора заняться подготовкой портала, - сообщил Уэтер.

Терв отправился за ним. Его магия всё ещё повиновалась ему, и её пульсирующая сила была нужна, чтобы спасти тех, кто искал свой путь выживания.

- Ты больше не пытаешься найти способы побега, - сказал Тераэс. - Ты отчаялась выбраться из моего плена?

Лаинь пожала плечами, будто пытаясь сбросить его руку, лежавшую на них. Повернула голову, глаза в глаза, дыхание в дыхание.

- Милорд лучше меня знает, что побег невозможен. У меня нет возможности попрощаться, в отличие от всех, кто расстаётся на грани конца мира.

Ветер внутри взметнулся вихрями. Так приятно было быть рядом без необходимости сдерживать, сковывать, скрывать свою ауру до предела, доступного хрупкому человеческому восприятию.

- Ты могла бы попрощаться в снах, - предложил Тераэс. - Я покажу тебе эту технику.

Он коснулся пальцами её лба, посылая сконцентрированный поток информации о том, как она могла переплести нити магии, чтобы прийти в сны тех, с кем хотела говорить. Она приняла, с пониманием и благодарностью.

- Спасибо, милорд, - сказала она.

Плечи её расслабились под его прикосновениями.

Эсвейн трепетал, терзаемый, и угасал день за днём, превращаясь из благоухающих, пышущих жизнью джунглей, в опустошённое, истерзанное пространство. Ломались с треском многолетние деревья. Превращались в пыль скалы. Исчезали с лица земли тщательно выстроенные жилища людей.

Ливейра и Эм, рука об руку, волосы в волосы, сидели на устоявшей ещё скале, высоко, недвижные в потоках ветра. Они ждали Сирасма, и тот, как свойственно детям ветра, торопился и не успевал на встречу.

- Помнишь, - спрашивала Ливейра, - как мы бродили по лианам в темноте, когда искали источник мудрости в сердце леса?

- Помню, - кивал Эм. - Тогда мы были слишком молоды, чтобы понимать, что мудрость не может быть спрятанным в чаще артефактом.

- Зато могли находить друг друга.

- Чему не мешает ни опыт, ни мудрость, - улыбнулся он.

Перед их мысленным взором рисовалась картина душной летней ночи, когда Ливейра подхватывала его, сорвавшегося, заботливым заклинанием левитации, а он успокаивал её, восстанавливая её силы.

- Помнишь, - спрашивал Эм, - как мы хотели обнаружить неведомый смысл рун, испещряющих тайный камень Эуцерейна, и его хранитель прогнал нас, но не смог лишить памяти?

- Помню, - отвечала Ливейра, проводя пальцами нежно по его руке, и погружалась снова в воспоминания. Полные успехов и неудач, поражений, принятых за победы, или побед, отдающих горечью поражения. И бесконечное тепло приключений или просто дней, проведённых вместе, важных для них обоих и больше ни для кого, наполняло эсвинцев. Эти разговоры о воспоминаниях были важны сейчас, как никогда, они создавали, закрепляли, удерживали сеть, которая должна была связать их крепче, чем они были связаны.

- Что останется от меня? - спрашивала Ливейра, поглощённая ожиданием.

- Ты, - усмехался Эм. - Когда-нибудь мы вернёмся.