Солнечный удар

Но реальность неожиданно и резко напомнила о себе. Лодку вдруг сильно тряхнуло, и она, упёршись во что-то твёрдое, словно напоровшись на риф, продвинулась ещё немного и остановилась, лишь чуть колеблемая набегавшими волнами. Андрей и Димон, очнувшись каждый от своих дум, удивлённо огляделись. И увидели, что их никем не управлявшееся, плывшее по воле течения судёнышко село на мель, уткнувшись носом в маленький продолговатый, не более пяти метров в длину и полутора в ширину, островок, или, вернее, отмель, образовавшуюся в самом центре реки в результате серьёзного её обмеления после многодневной жары. Такие островки, представлявшие собой поднявшиеся на поверхность, высушенные солнцем и порой уже успевшие покрыться чахлой порослью возвышенные участки дна, приятели в ходе своего путешествия встречали не раз, но все попадавшиеся им до этого они благополучно миновали. А вот этот благодаря их рассеянности и не ко времени охватившей их задумчивости преградил им путь и заставил вернуться от фантазий к действительности.

Поняв, что они застряли крепко и сама собой лодка с места не тронется, Андрей, вполголоса бормоча ругательства, выбрался из неё и оценил положение уже со стороны. Вслед за ним бодро выскочил на нежданно-негаданно подвернувшуюся сушу и Димон, весело скаля зубы и потирая руки, как будто радуясь случившемуся.

– Ну, вот и приплыли! – воскликнул он, хлопнув спутника по плечу. – Теперь будем жить на острове.

Продолжая ухмыляться и по привычке поигрывая мышцами, словно показывая себя, неизвестно, правда, кому, он прошёлся по этому, очевидно, ненадолго появившемуся посередине реки клочку земли, поросшему травой и даже мелкими кустиками, и, внимательно, по-хозяйски оглядев его, с комичной серьёзностью проговорил:

– Ну что ж, местечко годное. Мне нравится. Предлагаю остаться здесь и основать поселение.

Андрей, также окинув взглядом островок, чуть хмыкнул.

– Не тесновато ли?

Димон помотал головой.

– Нормас. Поместимся. Много ли нам надо? Немного песочка, немного зелени, в реке полно рыбы, – голодать не будем. А главное, тихо, спокойно, никто не достаёт, мозги не трахает… – произнеся это, он вдруг чуть-чуть насупился и погрустнел, будто в очередной раз вспомнив о чём-то, что время от времени всплывало у него в уме и серьёзно портило ему настроение.

Наступило молчание. Неожиданно оказавшиеся на суше путешественники неспешно прохаживались по ней, обозревая пустынные окрестности, на пространстве которых давно уже не было видно ни одной живой души, и в самом деле начиная ощущать себя потерпевшими кораблекрушение и оказавшимися на необитаемом острове мореплавателями, изучающими кусочек земли, на который забросила их судьба и который отныне должен был стать для них домом. Только в их случае всё было не так эпично и драматично: вместо моря была река, причём далеко не самая крупная и полноводная, вместо корабля – утлая гниловатая лодчонка, способная выдержать не больше двух человек, а их остров был рождённой продолжительной жарой отмелью, выросшей посреди воды, которая неизбежно должна была вновь поглотить её с переменой погоды.

Обойдя островок несколько раз, Андрей остановился у его края, там, где чистый песчаный бережок лизала мягкая неслышная волна, и воззрился в безграничную сияющую даль, раскинувшуюся на берегу реки, противоположном городскому. На его напряжённом, чуть побледневшем лице отражалась внутренняя борьба. Он как будто решал, говорить ли ему о том, что волновало и мучило его все последние дни, раскрывать ли свою тайну, распахнуть ли душу перед тем, кто вряд ли способен был понять его. Но, по-видимому, необходимость держать всё в себе уже сделалась для него нестерпимой, а желание если не выговориться, то сказать хоть что-то, хоть несколько слов было слишком велико, так как через пару минут он, не оборачиваясь к напарнику, лишь чуть двинув головой в его сторону, вполголоса, с запинкой промолвил:

– Я не ругался с Наташей. Я просто… просто… полюбил другую.

Постная, бесцветная физиономия Димона оживилась некоторым интересом.

– Вот те на! Когда это ты успел?

Но Андрей, не ответив на вопрос и по-прежнему неподвижно глядя вдаль, сдавленным, глуховатым голосом, будто через силу, продолжал:

– Сам не понимаю, что со мной… Никогда такого не было… Как наваждение какое-то… Всё время, куда ни гляну, вижу её… только её… её одну…

– Кого её? – не понял Димон. – Наташку, что ли?

Андрей поморщился и сделал нетерпеливый жест.

– Нет, – холодно произнёс он, чуть шевельнув внезапно побелевшими губами. И, немного помедлив, едва слышно договорил, почти прошептал, словно не решаясь произнести это имя вслух: – Другую… Олю!

Димон изумлённо уставился на него.

– Какую Олю?! Это ещё кто такая?

Андрей вновь не посчитал нужным ответить. Он будто не услышал приятеля. Не отрывая застылого прищуренного взора от расстилавшейся перед ним картины пустоты и бесконечности, он, очевидно полностью уйдя в себя и точно разговаривая сам с собой, бормотал, как в бреду: