Солнечный пес

Поп называл этих фанатиков Спятившими потому, что большинство из них (иногда ему так и хотелось сказать - все) вышли на пенсию, купались в деньгах и просто умоляли, чтобы им пощипали перышки. Если ты соглашался потратить пятнадцать минут, кивая и поддакивая заверениям в том, с какой легкостью они могут отличить настоящего медиума от самозванца, если ты соглашался те же четверть часа слушать какие-то малопонятные звуки, доносящиеся из динамиков магнитофона, изображая на лице благоговейный восторг, тогда ты без труда мог впарить им за сто долларов пресс-папье стоимостью в четыре доллара, рассказав, что какой-то мужчина увидел в нем свою умершую мать. Стоило только улыбнуться, и они выписывали тебе чек на двести долларов. Стоило только сказать доброе слово, и они выписывали чек на две тысячи долларов. А если улыбку сопровождало слово, они просто протягивали тебе чековую книжку и просили написать требуемую сумму.

Поп всегда с легкостью обводил Спятивших вокруг пальца.

Но с камерой Кевина вышла осечка.

* * *

Поп не держал в кабинете картотечного ящичка с маркировкой: "Спятившие". Не было у него ящичков "Нумизматы" и "Филателисты". И картотеки не было. В лучшем случае на ее роль претендовала старая записная книжка, которую Поп постоянно носил в заднем кармане брюк и которая, как и бумажник, в конце концов приняла форму его ягодицы. Свои архивы Поп держал там же, где и все подобные специалисты: в голове. Ему приходилось иметь дело с восемью Спятившими. Самым богатым из них был удалившийся от дел промышленник по фамилии Маккарти.

Этот миллионер жил на собственном острове в двенадцати милях от побережья. Он не доверял лодкам, катерам или яхтам, а потому нанял пилота, который при необходимости доставлял его на материк и обратно.

Поп поехал к мистеру Маккарти 28 сентября, через день после того, как приобрел камеру у Кевина (он, конечно, не расценивал сие деяние как ограбление: мальчик в конце концов собирался разнести камеру вдребезги, так что лично Поп ни в чем не ущемил права Кевина). До частной взлетно-посадочной полосы к северу от Бутбей-Харбора Поп добрался на своем стареньком, но отлично работающем автомобиле. Потом, сцепив зубы, прищурив глаза, ухватившись за стальной ящик, в котором лежала полароидная камера "Солнце-660", и сжавшись в комок, он со страхом ждал того момента, когда "бичкрафт" Спятившего, попрыгав по кочкам земляной взлетной полосы, поднимется в воздух. А потом думал только о том, что они вот-вот рухнут вниз. Это путешествие он уже проделывал дважды, и каждый раз клялся себе, что больше на такое не отважится.

Вскоре они уже летели над Атлантическим океаном, от поверхности которого их отделяли какие-то пятьсот футов. Пилот трещал без умолку. Поп кивал и изредка поддакивал, но мысли его были заняты совсем другим.

Наконец впереди показался остров с коротенькой посадочной полосой и просторным особняком, сложенным из блоков известняка и бревен. Пилот бросил "бичкрафт" вниз, оставив желудок Попа трепыхаться в воздухе над ними. Они крепко ударились о землю, но самолет, к изумлению Попа, не развалился, а покатился вперед и замер, не доехав до края полосы.

Убедившись, что остался жив и невредим. Поп прежде всего подумал о том, что Бог - еще одна выдумка Спятивших... по крайней мере на время перелетов в этом ужасном летающем гробу.

- Отличный день для полета, не так ли, мистер Меррилл? - спросил пилот, откидывая трап.

- Лучше не бывает, - буркнул Поп и поспешил к дому, в дверях которого, широко улыбаясь, уже стоял его Спятивший.

Поп пообещал показать "самую удивительную вещь, которую ему довелось видеть", и Седрик Маккарти сгорал от нетерпения. "Ему достаточно одного взгляда, чтобы ухватить наживку", - решил Поп. Однако сорок пять минут спустя он возвращался на материк, не замечая тряски и воздушных ям, в которые то и дело нырял "бичкрафт". Мысли Попа были о...

Он нацелил полароидную камеру на Спятившего и сфотографировал его. В ожидании, пока проявится первая фотография. Спятивший сфотографировал Попа... и когда полыхнула вспышка, не услышал ли Поп Меррилл чего? Не услышал ли он низкого, приглушенного рычания черного пса? Или причиной всему - старческое разыгравшееся воображение? Однако...

Седрик Маккарти, удалившийся от дел промышленник, а теперь номер один в списке Спятивших, с детским любопытством наблюдал за процессом проявления, а когда наконец изображения стали четкими, на его лице отразились недоумение и даже презрение. И безошибочная интуиция Попа, отточенная пятьюдесятью годами уговоров, мягкого убеждения, намеков на наличие другого жаждущего покупателя, подсказала, что его обычно надежные методы на этот раз не сработают. В мозгу Седрика Маккарти вспыхнул большой оранжевый трафарет: НЕ ПОКУПАТЬ.

Но почему?

Черт побери, почему?

На фотографии, сделанной Попом, белый блеск, подмеченный Кевином, превратился в зуб. Только не в зуб, а в клык. На фотографии, сделанной Маккарти, появились и соседние клыки.