Солнечный круг

— Бревна есть. — Ростик сжал в руке вареное яйцо так, что оно хрустнуло и сплющилось. — Возле кинотеатра старые бараки рабочие рушат, неужели десяток бревен пожалеют?

— Не пожалеют, — сказал отец. — Я тоже эти бараки имел в виду. Утром с прорабом говорил: можно хоть два десятка бревен взять. И досок старых, и гвоздей. Только одно условие: самим выломать и самим вывезти.

— Я папу попрошу, пусть грузовую машину достанет, — вскочил Жека. — У них на базе любые машины есть, договорится…

— Вот и прекрасно, — улыбнулся отец. — Так что — поработаем?

У нас еще ныли мозоли па руках от шпателей, рубанков и кистей, но хотел бы я видеть человека, который откажется от такой работы! Наверно, это самый выдающийся тунеядец на всем земном шаре. К счастью, среди нас таких не водится. Отправиться в путешествие на плоту по Березе — да об этом можно было только мечтать!

Все сразу засобирались домой. Про ужин забыли. Один лишь Казик уныло жевал бутерброд.

— Не отпустит меня мама, — сказал он с набитым ртом. И глаза у Казика были такие, словно он вот-вот заплачет.

— Ничего, я с ней поговорю, — пообещал отец. — Под мою ответственность, может, отпустит.

— Не отпустит. — Казик упрямо мотнул головой и взял пирожок с капустой. — Я ее знаю… — Он откусил полпирожка и басом прогудел: — А я тогда удеру из дому, вот и все.

— Там видно будет, — уклончиво сказал отец. — Ну, собирайтесь. Нужно еще инструмент раздобыть, голыми руками там много не наработаешь.

Назавтра, часов в восемь утра, до зубов вооруженные ломами, кирками, топорами и гвоздодерами, мы пришли к старым баракам. По два в ряд, они стояли в низине, за кинотеатром, друг против друга, четыре длинных, приземистых барака с розоватыми облезлыми стенами. Местами со стен обвалилась штукатурка, сквозь частую решетку дранки виднелись черные, подгнившие доски. Людей из бараков уже выселили, поснимали рамы и двери, и теперь они смотрели на нас черными провалами оконных проемов, словно дожидаясь, когда их разберут на дрова, а бульдозеры разровняют площадку под новый дом.

Несколько рабочих снимали битый шифер и куски проржавевшей жести с крыши крайнего барака. Снизу им что-то говорил невысокий плотный человек в куртке и сбитой на затылок серой кепке.

Это и был прораб.

Завидев нас, он подошел и пожал отцу руку.

— Подмога пришла? Однако, ничего не будет, братцы. Идите в домоуправление, договаривайтесь с начальством. Получил вчера строжайший приказ: ни одной щепки отсюда на сторону не давать.

— Как же это так, — растерялся отец. — Да мы ж с вами вчера…

— Правильно, — перебил его прораб, — вчера утром говорили. А приказ я получил вечером. Да вы не смотрите на меня так, — взмолился он. — Что мне, гнилья этого жалко, что ли? Разрешит Боровик — хоть все четыре барака вывозите; баба с воза, коню легче. А не разрешит — не обессудьте. Знаете его… Припишет расхищение социалистической собственности, ходи потом, доказывай, что ты не верблюд…

Прораб дернул за козырек свою кепку и отошел к бараку.

— Дела-а, — озадаченно протянул отец. — Ну, что ж, пошли к Африкану Гермогеновичу.

В узком коридорчике перед дверью домоуправа толпились люди. Мы заняли очередь. Стоять пришлось долго. А когда перед нами остался только один человек, Африкан Гермогенович сам выкатился из кабинета.

— Товарищи, больше сегодня приема не будет! — с порога сказал он. — Вызывают на совещание.

— Товарищ Боровик, — поймал его за рукав отец, — всего два слова…

Африкан Гермогенович щелкнул ключом в двери.

— Не могу, дорогой, в следующий раз. Начальство вызывает, и без того, понимаешь, опаздываю.

— Тогда пойдемте, — вдруг усмехнулся отец. — Дела у нас такие, что мы их и на ходу сможем решить.

Африкан Гермогенович вздернул подбородок и снисходительно посмотрел на отца.

— Ничего я, дорогой, на ходу решать не буду. У меня для этого служебный кабинет есть. Видишь, — он ткнул коротким пальцем в жестяную табличку, — прием посетителей ежедневно от 9 до 13. Завтра в это время и приходите. Общий привет!

Боровик энергично махнул рукой и засеменил по коридору. Но мы сгрудились у дверей, наставив на него свои ломы и кирки, и он, побагровев, заорал на все домоуправление:

— А это что еще здесь, понимаешь, за детский сад? А ну, марш по домам, не мешайте людям работать!

Мы стояли, как глухонемые, загородив проход, и вид у нас был, наверно, достаточно решительный, потому что Боровик растерянно затоптался на месте: не расшвыривать же нас, чтобы выйти из домоуправления, а уступать дорогу мы явно не собираемся.

Кто-то из женщин из начавшейся было расходиться очереди засмеялся. Африкан Гермогенович густо побагровел и нервно глянул на часы.

Отец снова осторожно тронул его за локоть.

— Разрешите нам взять десяток старых бревен и досок со старых бараков, — сказал он. — Нам больше ничего не надо.

Африкан Гермогенович подозрительно закрутил головой.

— Опять, понимаешь, какую-то авантюру затеяли? Под моими окнами голубятню построить хотите? Или космодром?..