Солнечный круг

– Конечно. Моя личность не растворяется и не смешивается. Но, кроме личности, у меня теперь есть нечто гораздо большее. Это Империя, и я ее часть… Представь, что у тебя есть тростниковая дудочка, ты играешь тихонько и чисто. Но тебе предлагают грандиозный оркестр из лучших инструментов, лучших виртуозов Вселенной. Твой нынешний талант, твоя личность – это дудочка, мальчик… Подумай, что будет, если в твоем распоряжении окажется оркестр.

Голос Императора не менялся – тем не менее Артем был уверен, что с ним говорит пожилая озабоченная женщина.

– Знаешь, я не жалею о своем потерянном биологическом носителе, новые возможности его затмили, – снова заговорил Император… а возможно, Марта Гомес. – Но тебе ведь и тело-то не придется оставлять.

– Я не понимаю…

– Теперь самое главное, – сказал Император, и Артем понял, что Марта Гомес отошла в сторону. – У меня намечается проблема. Или так: у меня скоро наметится проблема, которую я должен предвидеть. Мозг Дениса, как и его тело, устарел, несмотря на все усилия имперской медицины. Компромиссный вариант вроде синтетического тела меня не устраивает: я хочу быть смертным, это принципиально. Артем, меня устраивает твой мозг и твоя эндокринная система. Ты очень молод, но уже не ребенок. Ты достоин гражданства как личность. Снаружи это будет выглядеть и вовсе забавно: ты будешь Императором, Артем. Ты, в твоем теле, с твоими дурацкими песенками, которые я так ценю.

И Император бросил ему мяч.

* * *

«Шлеп, дерг, левый задний, тык, шмяк, тише-тише…»

Отец ждал подробностей, но боялся расспрашивать при матери. Артем ни с кем не хотел ни о чем говорить; то, что с ним случилось, заполнило память и мысли без остатка.

С ним пыталась связаться Ванесса. Артем не отвечал ни на письма, ни на вызовы. «Ты должен сделать большую работу, – сказал Император, прощаясь с ним. – Внутреннюю работу. Я дам тебе гражданство, только если увижу, что ты готов. Времени не так много – соберись и сделай внутренний выбор, без страха, без тщеславия, спокойно и по-взрослому».

Страх прошел неожиданно быстро. Артем смотрел на небо, где плыла в лучах солнца «Метрополия», и пел про себя «Патетическую симфонию», в которой непродуманными оставались два фрагмента в третьей части. С тщеславием оказалось сложнее: мысль о том, что Артем Прозоров будет Императором, в какой-то момент раздула его, как воздушный шарик. Он стал глупым напыщенным ребенком лет восьми и прожил так почти сутки, и только сто раз повторенная песня «Левый задний» помогла немного сбить дурацкую спесь.

Днем он бывал почти счастлив, гуляя по городу и глядя вверх, на «Метрополию». По ночам просыпался в ужасе. Движения маятника становились все быстрее и короче, пока однажды на рассвете Артем не принял решение.

Он стоял рядом с торговым автоматом, пил воду и глядел на маленьких желтых птиц, купающихся в пыли. Он сказал себе: да, я хочу знать, кто такой Император, как он устроен, почему он – центр Вселенной? Я хочу быть Императором и одновременно – гражданином; я хочу, наконец, записать свою «Патетическую симфонию», и пусть ее слушают люди на тысяче планет…

Прохожие косились на него с недоумением. Наверное, в этот момент он выглядел очень счастливым.

* * *

– А это тебе за «колонию»!

– А это за «туземцев»!

– А это от меня лично!

Трое били четвертого. Маленький и щуплый, он был великолепной жертвой. Он сопротивлялся, царапался и плевал и выглядел таким противным и жалким, что палачам с каждым ударом становилось понятнее: здесь не расправа, а справедливый суд.

Артем хватил самого высокого сумкой по затылку – просто чтобы как-то расцепить клубок. Мальчишки были меньше и легче Артема, он растолкал их в разные стороны.

– Все на одного?!

– Это его брат? – крикнул белокожий парень.

– Значит, тоже имперская дрянь! – рявкнул смуглый.

– Продажные шкуры! Предатели Варты!

Они наскочили теперь уже на Артема. Он ударил смуглого сильнее, чем рассчитывал, и разбил мальчишке губу.

– Ты пожалеешь! Мы еще вернемся!

Он поднял с земли Кирилла. На этот раз брату пришлось тяжелее всего – губы расквашены, лицо в синяках. Заживляющие салфетки, в ужасе подумал Артем. Его избивали каждый день, а он покупал упаковку салфеток и каждый день заживлял лицо, чтобы мать могла поверить в незакрытые двери, щербатые ступеньки, другие несчастные случаи…

– За что они тебя?

– Свиньи. Я получу подданство. А они останутся рыться в грязи.

– Кир, в какой грязи?! Почему ты никому не сказал… Почему ты не сказал мне?!

– Потому что я буду жить на «Метрополии», а там не любят слабаков.

Артем подавил желание взять брата за плечи и трясти, пока не отвалится голова.

– Что за бред? Что у тебя за каша в голове? Кир! Немедленно к врачу, потом к администратору школы…

В этот момент его ударили сзади по голове.

* * *

– Ученик шестого класса Ирисов Вадим нанес удар по голове потерпевшего базальтовым осколком, который изъял с клумбы городского парка. С ребенком работает психолог. В конфликте разбираются педагоги. Доклад о происшествии доставлен на орбиту.

Экран погас. Мать сидела за столом, очень прямая, суровая: