Солнечный круг

– А я подавал, – сказал отец с вызовом. – Когда мне было столько лет, сколько тебе, я подал заявку. Все было так, как ты сказал: две недели волнения, вежливый отказ… И потом «Метрополия» ушла. Знаешь… это были нелегкие дни.

– Папа, – сказал Артем. – Ты хоть понимаешь, что, если бы ты получил тогда подданство метрополии, не было бы ни меня, ни Кирилла, ни… ни мамы в твоей жизни?!

Отец кивнул и растянул губы:

– Ты молодец. Я был глупее в мои восемнадцать лет.

Артему показалось, что отец хочет сказать что-то еще – но в комнату вошла мать, и тема разговора поменялась.

* * *

Нервное напряжение на планете достигло пика, когда Император наконец объявил свое решение. Главный администратор Варты был уволен вместе с пятью министрами. Девять человек попали под имперский суд. На освободившиеся места были назначены новые люди – некоторые закономерно, некоторые неожиданно для всех. Министром энергетики стала женщина с «Метрополии» – это был, пожалуй, самый головоломный из кадровых трюков.

Отец Артема получил назначение на должность смещенного шефа. Целый день отец провел в молчании, с округлившимися глазами, с упаковкой успокоительного под рукой и только потом обрадовался.

Жалобу матери не удовлетворили. Она встретила это известие стоически, только губы ее сделались тоньше.

Артем прогулял занятия в университете и подкараулил брата на школьном дворе. У Кирилла была разбита губа, он шел, прижимая ко рту заживляющую салфетку.

– Где они?!

Кирилл мрачно посмотрел на него снизу вверх. Он был на голову ниже одноклассников, щуплый и хилый – при этом совершенно здоровый. Врач говорил – «генетические особенности».

– Я вырасту, Император даст мне подданство, – сказал Кирилл. – А они всю жизнь будут гнить на Варте!

Артем так растерялся, что даже перестал злиться.

– Почему «гнить»? Кто тебе такое наговорил, что на Варте люди «гниют»?

Брат обошел его и зашагал дальше, не оглядываясь и не отвечая. Высоко в небе над его головой висел белый, подсвеченный солнцем цветок «Метрополии».

* * *

– Он возомнил себя лучше других! Он зазнался, поэтому в классе его не любят!

Девчонка выглядела совсем взрослой, трудно было поверить, что они с Кириллом – одногодки.

– Что значит – зазнался? Он кого-то обижает, оскорбляет?!

– Он так смотрит, будто мы все – дураки. Ну и что, что он лучший ученик в классе! Когда у нас будет экскурсия на «Метрополию», он не поедет со всеми.

– Это почему еще?

– Так решил класс! – отрезала девчонка. – Пусть поймет, что он не лучше других, а такой же, как все!

– Если такой же – пусть и едет со всеми! – Артем повысил голос. – И такие вопросы решает не класс, а имперские службы!

Он понял, что кричит на младшую девчонку, ровесницу брата, и вокруг собралась толпа.

Экскурсии на «Метрополию» устраивались по жребию – из ста классов ехал один. Возможно, девчонка фантазировала сейчас, а может, и нет. Может быть, их классу повезло, их приведут с утра на космодром, умытых и подстриженных, посадят в челнок, и они своими глазами увидят императорский корабль изнутри…

– Ты права, все люди одинаковые, – сказал он, понизив голос, почти шепотом. – Поэтому Кирилл поедет на экскурсию вместе со всеми.

– Посмотрим! – Девчонка прищурилась.

Артем ушел, больше не слушая. На сердце у него лежал холодный склизкий камень.

* * *

Перестановки и назначения закончились. Прокуратура «Метрополии» в целом одобрила приговоры, вынесенные судами Варты за двадцать лет, выявлено было две или три судебные ошибки. Кроме того, Император помиловал специальным указом несколько тысяч осужденных.

Оборудование, произведенное на Варте для «Метрополии», было доставлено на орбиту.

И наконец, указом Императора были обновлены коды производственных линий. Сразу после этого всеобщее напряжение сменилось праздником.

– А если бы не обновили? – Мать нервничала, потому что ее не слушали. – Почему нам не доверяют? Мы ведем для них энергоемкое и вредное производство. Мы – колония, так было и есть, но почему не позволить нам самим управлять своими производственными линиями?!

– Потому что линии – собственность Империи, – сказал отец.

– Разумеется. Мы работаем каждый день, отравляем воздух своей планеты, чтобы произвести для «Метрополии» их безумные агрегаты. Мы ходим по струнке, отчитываемся о каждом сказанном слове… Они доят нас, выгребают наши недра, пьют нашу воду, забирают лучших людей… А у этих наших баранов нет ни на грош достоинства, я уже не говорю о патриотизме, – бегут на «Метрополию», задрав хвосты, и счастливы, что их взяли!

– «Метрополия» поставляет нам технологии, – тихо сказал отец. – Впрочем, ты сама знаешь.

Мать опустила голову:

– Знаю. Нас кормят с руки. А если мы не будем послушны и ласковы, нам отключат имперские блага, чтобы мы убедились, как скучно жить без еды…

Артем молчал. Полчаса назад он досмотрел кино – случайный фильм из нового имперского собрания. Фильм был как удар дубиной по макушке, он сбивал с ног древней, глубинной, почти животной силой – при том, что кино было «из истории» и действие происходило среди молодых ученых на Земле.