Солнечный круг

Кайра заметалась по залу, пытаясь найти выход, щель, дыру, куда можно было спрятаться, но свой запас удачи она, по-видимому, исчерпала. Песок доходил уже ей до пояса, и любое движение тянуло вниз. Пролом наверху оплывал, менял форму, но статуя по-прежнему оставалась в самом центре солнечного луча.

Не самый плохой конец, подумала Кайра. Рядом с ней. Навсегда. Ни темноты, ни страха. В песке рядом с ней…

На дно провала упала тень, а вслед за тенью свалился трос – размотался в воздухе, коснулся песка в двух шагах от Кайры.

Она потянулась – и не достала. Рванулась, утопая почти по грудь, вцепилась двумя руками, намотала трос на ладони…

Ее дернуло вверх, выхватило, как морковку с грядки. Крутануло на тросе. Опасно качнуло к стене текущего песка, и песок хлынул с новой силой. Песок не хотел ее отпускать; трос тащил вверх, а песок навалился со всех сторон и волок вниз, Кайра почувствовала, как трещат ребра. Не было сил дольше сдерживать дыхание, она вдохнула…

…И воздух наполнил ее легкие. Песок ревел внизу, над головой молча стояло небо и рокотал флаер, закрывая солнце.

Проем внизу схлопнулся, выбросив гору песка и пыли. Столб воздуха взметнулся – и ударил по флаеру. «Морфо» завертелся в потоке, кувыркаясь, потеряв управление. Кайра закричала – замычала в респиратор, ее крик никому не мог ни помочь, ни помешать.

«Морфо» терял высоту. Ботинки Кайры чиркнули по песку, самое время было выпустить трос и спасаться, но руки свело судорогой. Флаер валился прямо на нее, в клубах пыли, в свисте воздуха и реве моторов, Кайра съежилась, ожидая удара «Морфо» о песок и неизбежного взрыва…

Трос дернулся, но она не разжала ладоней.

* * *

– Отпусти веревку.

– Не могу.

Она сидела в пассажирском кресле, по-прежнему сжимая в ладонях трос. Флаер шел по курсу, позади остался сизый столб пыли до самого неба.

– Как ты догадался, что я там… в этой… яме?

Он перевел флаер на автопилот. Отстегнул ремни, склонился над Кайрой, попробовал вынуть трос из ее стиснутых пальцев.

– Когда случился оползень, я понял, что твой единственный шанс – оказаться в «яме», как ты сказала. Я расценивал его как два-три процента. Но мне понравились твои слова – «выдоим удачу до конца».

– Ты же понимал, что это дикий риск! Это все равно что летать над жерлом вулкана!

– Я хороший пилот, Кайра. Я очень хороший пилот.

– С-спасибо. – С его помощью она наконец-то смогла разжать ладони. Ей надо было сказать слишком многое, а времени было мало, и еще меньше слов.

– Если бы ты знал, что я видела.

– Остатки бункера?

– Строение тех. Тех самых. Кто здесь жил двести лет назад. А потом умер.

Она рассказывала, а он слушал с непроницаемым лицом, и это ее обидело: мог бы и удивиться, и восхититься. И, возможно, позавидовать.

– Попадались только фрагменты, – сказал он, когда она закончила. – Таких статуй. Обломки.

– Маркус, она была… она смотрела на меня. Я не могу объяснить… кажется, рядом с ней совсем нет страха. Пока она здесь, невозможно страдание. Она окружена таким… светом…

– Солнечный круг, – сказал он.

– Что?

– У них было высочайшее мастерство ваяния. Искусство создания статуй… настолько совершенных, что людей вокруг накрывало эмоциями. Скульптор мог считаться подмастерьем всю жизнь, пока ему не удалось изваять хоть однажды свой «солнечный круг».

– Почему ваши не взяли ее с собой, когда эвакуировались?!

– Не нашли, – отозвался он просто. – Она лежала вне досягаемости, в глубине, пока базу не бросили, пока не начались оползни. Тогда она вышла из своих развалин – ненадолго. Может быть, выбралась специально, чтобы с тобой повидаться?

– Не издевайся!

– Моя жена, – сказал он, – готова была что угодно отдать ради того, чтобы откопать в этих песках «солнечный круг». Но основное финансирование, как ты понимаешь, выделялось на поиски модифицированной чумы.

Флаер летел между двух полотнищ: белой пустыни и синего неба. Столб пыли пропал из виду, потерялся в дымке.

– Очень несправедливо, что твоя жена не нашла ее, – сказала Кайра.

– «Справедливость» – в уставе нет такого слова.

– Одни и те же люди придумали сейсмическое оружие – и создали эту статую?!

– Где искусство, там и оружие. И наоборот. Но оружие – это путь к победе. А статуя…

– Ты не понимаешь, о чем я говорю, – сказала она почти с отчаянием. – Ты не видел, как она смотрит. И как улыбается. Ты не чувствовал… не был рядом. В темноте… под землей… и она… и столько любви. Там ничего нет, кроме любви, только свет, который тебя обнимает… Ну невозможно же, Маркус, невозможно без этого жить! Лучше бы ты вытащил из ямы ее, а не меня!

Он развернулся вместе с креслом. Посмотрел ей в глаза:

– Ты в своем уме?

– Нет. – Она глубоко вдохнула, стараясь замедлить пульс, чувствуя, как болят ребра. – Я не в своем уме. Я гораздо лучше.

Морщась от боли, она встала и обняла его за шею. Он опешил; он растерялся, как мальчишка, и замер, и так сидел, не решаясь пошевелиться, долгие несколько секунд…

А потом осторожно, поначалу одной рукой, обнял ее за плечи.

* * *

– Можжевельник, – бормотала Кайра, прижавшись лицом к его щеке. – Почему у тебя везде можжевельник?

– Запах детства. Можжевеловый лес.