Солнечная

Она перешла к возражениям против доводов Биэрда, но теперь ее мало кто слушал. Ей известны все эти исследования и много других. Некоторые выполнены ею самой. Вся литература свидетельствует: нет существенной разницы в познавательных способностях, которая давала бы мужчинам преимущество в математике и физике. Различия между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами выявляются только в сложных тестах, когда испытуемым предлагается несколько путей к решению: мужчины и женщины выбирают разные. Выбор между людьми и вещами – миф, основанный на искаженной трактовке некорректно поставленных, но часто цитируемых экспериментов. О социальных же факторах, напротив, исследования свидетельствуют красноречиво: восприятия и ожидания играют гораздо бо́льшую роль, нежели объективно измеряемые различия между мужчинами и женщинами. Это должно было бы понравиться слушателям, но они уже потеряли нить и пропустили мимо ушей ее рассказ об экспериментах, где младенцам произвольно давали мужские и женские имена и взрослым предлагали оценить их поведение. Или родителей просили предсказать, насколько успешно справятся их дети с определенной задачей. Или преподавателям и ученым предлагали оценить мнимых кандидатов, мужчин и женщин одинаковой квалификации. Это, сказала она, статистически значимые данные, и они свидетельствуют о том, что восприятие пола в громадной степени определяет познавательные установки. И существуют хорошо исследованные самовоспроизводящиеся петли: люди желают поступить на работу в отдел, где работают «такие же, как они» и где они с большей вероятностью добьются успеха.

Когда Аппельбаум перешла к заключению, Биэрду казалось, что слушает он один. Статистика явно не входила в круг интересов постмодерна, так же как исторические примеры. Аппельбаум сослалась на биографию Фанни Мендельсон, обладавшей, по общему мнению, исключительным музыкальным талантом, не меньшим, чем у ее брата Феликса. Как известно, отец объяснил ей в письме, что музыка будет профессией брата, а для нее – лишь украшением, для воскресных вечеров. Сто лет назад приводилось много «научных» причин, почему женщины не могут быть врачами. И сегодня распространена тенденция подсознательно и ненамеренно понимать и оценивать мальчиков и девочек, мужчин и женщин по-разному. Эмпирические исследования показали, что с колыбели до поступления на первую работу, по всей дуге развития культурные факторы играют несравненно более важную роль, чем биология. Ясно, почему так мало женщин в физике.

Аплодисментами ее не наградили. Но все были рады, что она закончила. Через десять минут собрание закрылось. Биэрд сразу направился к выходу с чувством, что приговор отсрочен. Кто-то сказал бы, что его взгрели, кто-то – что он победил. Пойди пойми. В конце концов, он физик, а не когнитивный психолог. Но что приятно, здесь, в Институте современного искусства, его ненавидели не больше, чем тогда, вначале. Эти люди не пойдут на поводу у израильтянки. Не очень-то красиво с их стороны, но что поделаешь. А он не посрамлен, он уцелел. Когда он шел по коридору, перед ним расступались – с неприязнью, конечно, но через считаные секунды он был уже у двери на Мэлл и вышел на яркое солнце к маленькой толпе встречающих – трем десяткам голосистых демонстрантов с плакатами: «Евгенике – нет!», «Долой профессора-наци!», дюжине репортеров, в большинстве с камерами, и четырем представителям лондонской полиции.

Может быть, все обернулось бы не так скверно, если бы он вышел с диспута не таким веселым и задорным. Среди протестующих было пять-шесть пожилых женщин. Одна из них высунулась из-за полицейского, достала из бумажного пакета помидор и бросила в Биэрда. Она стояла в пяти шагах, Биэрд не успел уклониться. Гнилые помидоры – городская классика. Этот, хотя и мягкий, выглядел вполне съедобным. Он шлепнулся ему на лацкан, задержался на мгновение. А когда упал, Биэрд поймал его на ладонь и сразу рефлекторным движением кинул обратно – игриво, как объяснял он потом, без гнева и злобы. Иначе зачем бросал бы снизу? Помидор, уже лопнувший, угодил ей в лицо, справа от носа. Со странным звуком, жалобным музыкальным гудком, женщина, примерно сверстница Биэрда и почти такая же полная, поднесла ладони к лицу, несколько задержав и размазав помидор по щеке, и одновременно опустилась на колени.