Солнечная станция

Пока я обдумывал очередной остроумный ответ, нас прервали. По стенкам осевого тоннеля до нас донеслись тяжелые звонкие удары, словно кто-то бил металлом о металл. На мгновение я вообразил, что это Халид сидит верхом на станции и колотит чем-то тяжелым во внешний люк. От страха меня прошиб холодный пот. Джайкер, вероятно, уловил мою панику и поспешно объяснил:

— Это Спайдермен. Ким послал его ремонтировать зеркала.

Теперь я все вспомнил. Наша драку на вышке. Мои последние вдохи. Крошечный шаг, отделявший меня от великого Ничто. Халид, барахтающийся среди солнечных зеркал.

— Он не знал, какие они тонкие, эти листки,— прошептал я.— Он думал, по ним можно идти, можно взобраться наверх, чтобы прикончить меня.

Я снова вспомнил статьи в газетах. Журналисты писали, что фотоэлементы похожи на сусальное золото — чем тоньше, чем дороже. Для меня эти кремниевые листочки действительно оказались дороже золота.

— Этому бандиту стоило продержаться еще немного, дождаться Спайдермена и уцепиться за него,— сказал Джайкер задумчиво.— Это могло сработать.

— Там не за что держаться,— возразил я.— А что с остальными пиратами?

Кибернетик пожал плечами.

— Тот, кого они называли Свеном, мертв. Сакай в центре управления. Упакован, как рождественский подарок, и помалкивает.

— Отчего умер Свен?

— Пока вы были снаружи, мы запустили в вентиляционную систему командного центра ядовитый газ. У нас не было оружия, поэтому мы выжидали достаточно долго. Сакай очнулся, а скандинав оказался менее выносливым.

Я вспомнил Ивабути и Обу и понял, что не испытываю особой жалости к пирату. В конце концов он оказался здесь по своей воле.

— Вы двое должны мне помочь,— обратился я к Джайкеру и Ёсико.— Я должен попасть в центр управления.

— Это еще зачем? — возмутилась Ёсико.— Там справятся без тебя. Ты должен как следует отдохнуть.

— Есть одно дело, которое нужно закончить,— возразил я.

Они протестовали не слишком долго. Похоже, мне удалось разжечь их любопытство.

Джайкер и Ёсико помогли мне подняться по осевому тоннелю, оберегая мою правую руку. Все остальное было нетрудно. Невесомость — великое благо для больных и немощных.

Морияма вспорхнул мне навстречу, едва я вплыл через люк в помещение центра управления. Кажется, он с удовольствием обнял бы меня, но, увидев мои раны и повязки, ограничился лишь крепким пожатием левой руки и несколькими прочувствованными словами на японском. Как всегда, он умело сочетал азиатскую вежливость с европейской эмоциональностью,

Я увидел связанного Сакая, Бывший радист станции Ниппон был крепко прикручен за руки и за ноги к рукоятям на полу отсека. Он лежал с закрытыми глазами и казался мертвым.

На его месте, за пультом радиосвязи и управления радаром, сидел Ким. Он тут же поинтересовался, не знаю ли я, какая свинья разгромила его лабораторию. При этом он весело подмигнул мне, показывая, что вовсе не в претензии.

— Я могу видеть Халида на радаре,— продолжал Ким,— но на вызов по радио он не реагирует. Не знаете, что с ним случилось?

— Он мертв.

— Ах, вот как! — металлург кивнул.— Это многое объясняет.

Я попросил у него микрофон и наушники.

— Вы же сказали, он мертв! — удивился Ким.

— Он еще об этом не знает.

Ким пожал плечами, не зная, что и думать, но протянул мне микрофон. Я повис в воздухе рядом с пультом связи и настроился на частоту радио скафандра.

— Халид?

Мы услышали щелчок — пират включил свое переговорное устройство.

— Карр? — Его голос был совершенно спокоен, дыхание ровным.— Мне кажется, я улетаю все дальше от станции.

— Совершенно верно.

Он помолчал несколько секунд, потом заговорил снова:

— Хорошо, Карр, вы выиграли. Вы — триумфатор. Вы разделали меня под орех. А теперь, пожалуйста, верните меня на борт.

Я смотрел на темный экран радара, где светилась крошечная зеленая точка. Все тот же старина Халид. Гордый, но склонный пойти на уступки. Кажется, он решил, что сможет мною управлять.

— Я не знаю, что я выиграл Халид. Я не думаю о триумфе. Но я точно знаю, что с вами все кончено. — Это я тоже знаю,— в его голосе не прозвучали гневные нотки. Он решил, что я пришел поиздеваться.— Я сдаюсь, Карр. Я поднимаю белый флаг, падаю на колени — все что угодно. Возьмите меня на борт. Я клянусь, что не окажу сопротивления.

— Вы все еще не понимаете, Халид,— сказал я медленно и внятно.— Мы не можем забрать вас.

Мы услышали, как его дыхание на секунду прервалось.

— Этого не может быть! — воскликнул Халид. Он был скорее рассержен, чем испуган.— Вы лжете, Карр!

— Зачем мне вам лгать?

— Вы не можете оставить меня здесь Карр. Это самосуд. Я сдался, я отвечу перед законом.

Я почувствовал отвращение. Он все еще пытался сохранить лицо, остаться хозяином положения и одновременно цеплялся за свою жизнь. Он готов был восхвалять наши законы, готов использовать любую возможность, лишь бы усилить свои позиции.

— Ваших запасов кислорода хватит на пять часов,— ответил я как мог равнодушно.— Потом вы умрете. И ни Бог, ни пророки вам не помогут.

— Но вы должны что-то сделать, Карр!

— Что я, по-вашему, могу сделать?