Солнечная девушка

Джонатан подошел к ней и посадил к себе на колени.

– Санни, дорогая, оставь ты это и хватай его.

– Как я могу, когда Лунность…

– Лунность! Санни, ради бога, Санни! Так вот в чем дело. Она не может полюбить, поэтому и ты не будешь? Но разве она хотела бы, чтобы ты бросалась на погребальный костер? Это совсем на нее не похоже. Представь, что ты поменялась с ней местами, разве ты хотела бы, чтобы она перестала жить?

– Нет. Нет, конечно! Я знаю, что она полюбила бы Лео, мне легче от этого, но…

– Но?

– Если бы знать, что он никогда не умрет. – Солнышко спрятала лицо у него на груди.

– О, Санни, – Джон поцеловал ее в макушку, – разве твоя боль станет меньше, если вы не будете вместе? Не хуже ли это?

– Это так сложно. Слишком сложно.

– Да, жизнь – непростая штука. Так зачем еще больше усложнять ее?

Потягивая джин с тоником, Калеб откинулся на спинку стула и, наклонив голову, внимательно смотрел на брата.

Лео вспомнилась Солнышко, любившая эту позу любопытной птицы. Невыносимо. Вскочив, он прошелся по комнате, пытаясь избавиться от нервного возбуждения, не покидавшего его с тех пор, как начался обратный отсчет до свадьбы и, значит, до того дня, когда он должен будет снова ее увидеть.

– Теперь, когда мы с тобой одни, полагаю, ты расскажешь мне, что происходит у вас с Солнышком.

– Ничего.

– Что случилось? Она в тебя влюбилась и тебе пришлось ранить ее чувства?

Лео молча скользнул на место, взял стакан и сделал большой глоток.

– Ну? – спросил Калеб. Его взгляд сделался жестче. – Ох, парень.

– Что – ох, парень?

– Все наоборот. Это ты в нее влюбился, и ей пришлось ранить твои чувства.

– Не совсем.

– Нашла коса на камень или что?

Лео поставил стакан и провел рукой по трехсантиметровой поросли на голове.

– У нас был договор. Только секс. Четыре раза. Калеб понимающе кивнул:

– Правило четырех свиданий.

Лео бросил на брата изумленный взгляд:

– Ты об этом знал?

– Да. И ты, судя по всему, согласился на это. Идиот. Что потом?

– Потом она захотела уменьшить их число.

– Уменьшить. Почему? Ты облажался в постели? Странно, я слышал о тебе совсем другое.

– Она не хотела привязываться ко мне. Не только ко мне, ни к кому.

– Это самая большая глупость.

– Долгая история, не стану вдаваться в подробности, просто скажу: ее не привлекают любовные отношения. Она хотела, чтобы мы стали друзьями. Я возражал, настаивал на своем, пока не получил все четыре свидания. Но это не помогло.

Калеб поперхнулся.

– Ей не удалось загнать тебя в дружеское русло!

– Она пыталась, я отказался. В результате остался ни с чем.

Калеб изумленно уставился на него:

– Ну, ты болван!

– Спасибо, – сухо отозвался Лео и, вскочив, снова принялся ходить.

– И что ты собираешься делать?

– Пережить вашу свадьбу. Попытаться принять, что все кончено.

– Это говорит не тот Лео Куотермейн, которого я знаю.

– Солнышко с самого начала все честно объяснила, и я это принял. История с сестрой страшно подействовала на нее. Я должен был это понять и оставить ее в покое, но я… – Он замолчал. Снова заговорил. – Вместо этого давил и давил на нее. – Опять молчание. – А какое право я имел давить на нее, пытаясь заставить чувствовать то, к чему она не готова?

– Мы никогда не готовы к любви. Никто из нас.

– Она не влюблена в меня. Не может себе этого позволить.

– Так измени это.

Лео остановился прямо перед Калебом:

– Она не согласится. Говорит, любовь заставит ее страдать. Жить ради него, умереть за него. По-другому она любить не умеет. – Он пристально посмотрел на брата. – Не думаю, что я…

– Что ты?

– Стою этого. Стою ее. Все, что я смог сказать ей, когда мы виделись последний раз: я не буду ее другом. Я хочу ее и буду спать с ней снова и снова, и она меня не остановит. Это то, что хотела бы услышать такая, как Натали, но не Солнышко. Я достоин только таких, как Натали Кларк, но не таких, как Солнышко Смарт. – Он обреченно пожал плечами. – Я не успел и глазом моргнуть, как она вылетела из двери. Потом я спустился на пляж, увидел урну, и тут до меня дошло. Я понял, что она пережила накануне ночью. Тогда моим единственным желанием было помочь ей обрести покой. Но утром в день годовщины я стал давить на нее, потому что хотел большего. Не удивительно, что она от меня сбежала. – Три шага в сторону. Три шага назад. – Когда я увидел урну, понял, что она никогда не будет принадлежать тому, кто локтями и когтями пробивал себе дорогу из ада, кто научился брать, хватать и красть. Ладно, у нее я больше ничего не украду. Кто я такой, чтобы красть у нее то, что она не хочет отдавать добровольно? С чего я взял, что какой-то особенный? – Молчание. – Кто я такой, чтобы хотеть этого?

Калеб медленно встал.

– Кто ты такой, Лео? Просто самый храбрый, самый лучший, самый замечательный. – Он замолчал и крепко обнял брата.

Так они стояли довольно долго. Потом Калеб отодвинулся, в его глазах блеснули слезы.