Солги со мной

Пригляделся. Снимали в тот день на пляже. Я стоял на галечном берегу. Справа краешек деревьев, впереди море, где остальные толкали каяки к воде. Мои глаза следили за нагнувшейся Дейзи – ярко-розовым треугольником ее плавок.

Господи, меня застукали!

– Спасибо, – неожиданно произнес Эндрю у меня за спиной. – Я заберу, если ты не против.

И к счастью, прежде чем Элис увидела фото, забрал у меня телефон.

Ужин прошел напряженно. Элис и Тина отмалчивались, Эндрю наезжал, а дети капризничали. Фиби, в ярости, что запретили идти в клуб, задирала Луиса из-за неумения вести себя за столом. Арчи сказал что-то средне обидное про спагетти по-болонски, и Эндрю вдруг взорвался, вскочил на ноги и сдернул сына со стула.

– Марш к себе в комнату! – прошипел он.

– Не горячись, – осторожно произнесла Тина.

– Пусть знает. Пора поумнеть!

– Не сейчас.

– Я просто хотел помочь!

Я вздохнул с облегчением, когда пришло время убирать со стола, и настоял, что помою посуду.

– Не вставайте, не вставайте. Моя очередь.

– Спасибо, очень мило, – ответила Элис. – У меня нет сил.

От кухонной раковины я слышал фрагменты разговора, обрывки фраз. Говорили все о том же. Почти слезный голос Элис:

– В этот раз все по-другому, Тина!

– Знаю. Но будь осторожна, я же за тебя беспокоюсь!

Тина принесла стаканы.

– Как я понял, такое бывало и раньше?

– Да. Бедняжка… Непонятно, что с этим делать. Кроме того, конечно, каждый раз она может оказаться права…

Она взяла кухонное полотенце, но я его выхватил.

– Оставь, я сам вытру.

Когда вышел из кухни, Элис нигде не было видно. Дети играли в карты на моей курительной скамейке. За столом оставались только Тина и Эндрю, пригубливая бокалы с вином и негромко разговаривая. Увидев меня, замолчали. Вдали залаяла собака.

– Все в порядке? – спросил я.

– Ага. Как сегодня влажно, да? – отозвался Эндрю. – И эта чертова шавка… – Он встал, стиснув зубы. – СИЛ БОЛЬШЕ НЕТ!

– Не знаешь, где Элис? – обратился я к Тине.

– По-моему, пошла спать.

Она лежала на кровати ничком, в одежде, покорная, с глазами полными слез. Вечер мне, как выяснилось, удался – помыл посуду, не встревал в споры. Иногда, оказывается, всего-то и нужно не высовываться. Я перевернул ее к себе, стал осыпать поцелуями соленое лицо. Она не протестовала, когда я стянул ей платье через голову, закатал вниз купальник с груди и приложился губами к линии загара.

Ее руки были подняты, щека – на подушке.

– Знаю, Тина думает, что я ошибаюсь. Может, не стоит ездить в Эпитару? Может, глупости все?

Я оторвал губы.

– Проверить в любом случае стоит. Ты обещала Ивонн сделать, что в твоих силах. Только представь: вдруг окажется, что это действительно Джесмин? Какое будет чудо!

Она опустила руки, обхватила мое лицо и очень пристально вгляделась в глаза.

– Со мной может поехать Эндрю. Чего ты так рвешься?

– Если это Джесмин, хочу быть рядом, когда ты ее найдешь.

Ее губы тронула легкая улыбка.

– Почему?

– Потому что ты значишь для меня больше, чем я сам понимаю.

Она внимательно посмотрела на меня и произнесла:

– Лучше бы ты определился – или то, или другое.

– Так не бывает…

Я потянулся губами выше, чтобы прекратить разговоры, и это чудесным образом возымело эффект.

Проснулся поздно ночью. Горемычная собака заходилась опять и опять: невыносимый звук, вдребезги раскалывающий ночь. Зуд от комариных укусов, как будто что-то копошится под кожей. Показалось, что услышал шум. Элис ходит по комнате? Проверил. Нет, спит рядом, теплый холмик волос.

Глава 13

Я проснулся раньше Элис, быстро принял душ, стараясь ее не разбудить, и облачился в длинные брюки и рубашку на пуговицах – наряд, который, по моему мнению, подходил для путешествия на другой конец острова и встречи с вороватой хиппи.

Элис продолжала спать с приоткрытым ртом. Влажные волосы разметались по подушке.

На улице стояла жара. Строители уже ковыряли и буравили землю. Дети повставали. Фиби в хлопчатобумажном саронге сидела на верхней ступеньке тропы к бассейну и жевала краюху хлеба. Муравьи медленно утаскивали крошки от ее ног. В кухне Фрэнк истерически отмахивался полотенцем от большого оранжевого насекомого, а Луис застыл перед открытым холодильником. Цвет лица у него сегодня был лучше, хотя прыщей, кажется, прибавилось. Сложно сказать. Я смотрел, как он достает арахисовое масло и отвинчивает крышку. Он уже собирался макнуть туда палец, но заметил меня и, залившись краской, взял ложку. Если вдуматься, совсем еще сопляк. Неуклюжий и беспокойный, умирающий от смущения. Сын Элис. Никакой не насильник…

Когда я вышел на террасу с чашкой кофе, Элис стояла у двери в спальню и разговаривала с Эндрю. Уже оделась: летнее платье, высокие сандалии на платформе и соломенная шляпа с широкими полями. Он был босиком, в коротком вафельном халате.

– Нет, он настаивает, – произнесла Элис.

Увидела меня, и выражение лица изменилось.

– Вот он! Ты же хочешь со мной поехать, Пол? Эндрю тоже предлагает, но я как раз говорила ему, что он не нужен.

Я со стуком поставил чашку на стол.

– Весь к твоим услугам!