Солги обо мне. Том второй

Полностью поглощенный мной, он не видит, как Меркурий таким быстрым движением, что я едва замечаю, хватает со стоящего рядом столика вазу и запускает ее в Олега. Мне очень хочется, чтобы произошло чудо – и время замедлилось, как в фантастических фильмах. Но этого не происходит. Олег, почуяв неладное, поворачивает голову, но не успевает. Ваза врезается ему в висок и разлетается на десятки мелких осколков.

Я готова смотреть снова и снова смотреть на этот бросок.

Хватка на волосах исчезает.

Олег пятятся на неверных ногах, но не падает. Даже пистолет из руки не выпустил. Но мой Меркурий уже рядом, каким-то изуверским рывком выкручивает руку Олега – и тот вопит во все горло, а оружие отлетает в сторону.

Ползу за ним.

Максим бьет Олега. Сильно, умеючи, не давая тому даже шанса к сопротивлению. В корпус, в голову, снова в корпус. Олег пытается закрываться руками, но ему это вообще не помогает. Он будто боксерский мешок – только принимает удары, пока, наконец, не падает. Пытается отползать, но Максим деловито переступает через него, наклоняется и бьет еще дважды – сверху вниз, в лицо. Кажется, точно в нос. И лишь потом оставляет. Отступает на шаг, оборачивается на меня.

Он хмурится, когда видит меня, стоящую в одних лишь домашних трусиках и майке, с наверняка зареванным лицо и с целым гнездом на голове, но крепко сжимающую в руке пистолет Олега. Молчит. Просто отходит еще, будто намеренно дает мне самой решить, что делать дальше.

Первым делом подбегаю к нему.

— У тебя кровь, - выдаю самую очевидную в мире глупость.

— Сквозное, ничего страшного, - говорит Меркурий. – Прости, что заставил ждать.

Он прижимает меня к себе, баюкает прямо вот так, стоя. Ни громких слов, ни объяснений в любви, ничего такого, что обязано быть в эту минуту в слезливых романтических историях. Скупое и сдавленное «Прости».

Я понятия не имею, чего ему стоит вот так просто стоять со мной. Он точно потерял много крови. В этом никаких сомнений. И даже если рана действительно неопасная, кровь надо остановить.

— Тебе нужно в больницу, - говорю в его грудь.

— Нет. Обойдусь. Не переживай. Просто бинт и зеленка - буду как новенький.

Киваю – и он выпускает меня.

Поворачиваюсь к Олегу.

Тот все еще лежит на полу. Лицо – кровавое месиво, нос на сторону. Он в сознании, но шевелится еле-еле.

Как долго я ждала этого дня.

Как много раз я представляла себе, как собственными руками оборву его жизнь.

Как глубоко спрятала себя настоящую, чтобы не сойти с ума и не выдать своих планов.

И – вот, он передо мной.

Беспомощный, залитый кровью, почти уничтоженный финансово.

— Ты не сделаешь этого, Ника, - хрипит Олег, когда я поднимаю оружие на направляю на него.

— Уверен?

— Ты слабачка и тряпка, - его губы кривятся в подобии усмешки, но это для него слишком больно, потому просто сплевывает кровь на пол. – Ты не убийца. Я же тебя знаю. А труп куда денете? Зароете под грушей? Выстрелы уже наверняка кто-то слышал и вызвал полицию. Хрен с вами, ебитесь, как хотите, ты мне больше не интересна.

Он пытается опереться на руки, но те разъезжаются в луже собственной крови.

— Спасибо, что отпускаешь, - исполняю для него изящный, насколько это возможно, поклон. – Но, знаешь, мне ни раз снилось, как я выкалываю тебе глаза. Или толкаю под грузовик. Или подсыпаю яд тебе в еду. Я много раз видела тебя мертвым. Сама не верила, что могу так ненавидеть. А ты меня научил. И, знаешь… мне понравилось.

Монстр перестает даже пытаться улыбаться.

— Я не хотела всего этого, Олег. Не хотела превращаться в то, во что превратилась. И долго-долго этому сопротивлялась. Но ты действительно очень хороший учитель. Ты блестяще научил меня двум вещам - не упускать шансы и никогда не закрывать глаза.

Наши с ним взгляды пересекаются. Не знаю, что в этот момент он видит на моем лице, но в его взгляде я вижу страх. И это настолько будоражит, настолько невероятно ощутимой волной предвкушения пронизывает все мое тело, что шагаю к нему ближе.

Жертва и мучитель поменялись местами – и вдруг оказывается, что мучитель уже не такой и страшный, что ему тоже может быть больно и плохо. Что вот он, беззащитный, открытый, замерший в ожидании суда и приговора.

Впрочем, Олег все же пытается опереться на руки и отползти. Но не получается. Барахтается, как навозный жук.

Его страх завораживает, держит в напряжении, из которого есть только один выход. И этот выход, я знаю, принесет мне неземное блаженство.

— Ты не сде…

Не даю ему закончить.

Грохот выстрела бьет по ушным перепонкам. Отдача от пистолета отзывается даже не в руке – во всем теле.

Кто убьет минотавра - сам им станет.

— Я не монстр, - шепчу скорее сама себе, чем ему. – Я не стану, как ты.

Опускаю оружие.

Олег сидит с выкатаными от ужаса глазами и беззвучно открывает рот, потому что часть его уха валяется на полу. Но, по крайней мере, вся его остальная туша цела.

Со спины бесшумно подходит Меркурий и притягивает меня к себе.

Меня пробивает, прорывает на настоящую истерику. Сотрясаюсь всем телом, реву на его груди.