Солдаты афганской войны

Я, хотя и был полностью занят перетаскиванием ящиков, но всё время поглядывал на них. И тут я увидел нечто новое и забавное: офицер вынул из кармана свисток и резкими свистками-сигналами начал подавать команды, по которым часовой послушно стал то ложиться, то вставать. Затем часовой так же по свистку стал бегать от офицера к ангару и обратно. Погоняв бдительного часового минут десять, офицер некоторое время постоял, оглядывая всё в округе, и, убедившись, что выгрузка на этом участке идёт нормально, неторопливо пошёл обходить свои владения дальше. Незадачливый часовой занял своё место у самого ангара, обиженно поглядывая по сторонам и себе под ноги.

Взошло солнце. Оно прогнало утреннюю прохладу и залило светом и теплом голую равнину, далеко простирающуюся от аэродрома. Под его яркими лучами местность чудесно преобразилась: и каменистая, лишённая всякой растительности земля, и горные цепи, опоясывающие равнину со всех сторон, расцвели пёстрыми, сочными красками. Горы, поскольку я их раньше никогда не видел, поразили меня своим величием. Эти массивные, каменные гиганты, словно творения самой вечности, обступили нас, демонстрируя своё спокойствие и мощь. Они ослепительно сверкали заострёнными, покрытыми снегом вершинами и крутыми склонами, и, казалось, находились совсем рядом, что даже резко взмывающие в небо самолёты еле успевали набрать достаточную высоту, чтобы их не задеть. И весь этот изумительный пейзаж и необычность обстановки придавали этим напряжённым минутам особое, неповторимое ощущение невероятности происходящего.

Тем временем самолёты всё прибывали и прибывали. Было видно, как далеко-далеко в чистом утреннем небе спускаются цепочки самолётов. Они шли на посадку с интервалом в одну-две минуты, а затем, быстро двигаясь по вспомогательной полосе, заполняли своими телами пустующие места. Разгрузившись, они сразу ехали дальше и, пристроившись в длинную очередь, которая тянулась к месту взлёта, дожидались, когда освободится взлётка. И стоило очередной колонне приземлиться, как они тут же друг за другом разбегались и взмывали в небо.

Высадка происходила в бешеном темпе. Через несколько часов на аэродроме творилось что-то невообразимое: сплошь вдоль всей полосы стояли и разгружались военно-транспортные самолёты, земля и воздух содрогались от оглушительного гула реактивных двигателей и ползающих на гусеницах бронированных машин, в воздухе стоял запах сгоревшего авиационного горючего и соляры, всюду сновали солдаты. Они, окружив открытые задние части самолётов, быстро перетаскивали разнообразные грузы по рампе дальше на поле. Некоторые БМДшки не заводились, и их, налегая изо всех сил, дружно выпихивала наружу целая орава десантников. С каждым часом росли горы ящиков с боеприпасами. Тут же стояли БМД и другая боевая техника.

Так, буквально на глазах, неумолимо наращивала свою мощь с каждым вновь прибывающим самолётом, закрепляясь и растекаясь по местности, собиралась в грозную силу ударная часть воздушно-десантной дивизии.

Ближе к обеду наш батальон собрали, нагрузили всех разными вещами и повели на противоположный край аэродрома. Идя колонной вдоль полосы, мы посматривали направо. Там на небольшом удалении приближалось здание аэропорта, на фасаде которого большими буквами было написано "KABUL". Здание имело серый, невзрачный вид, а наверху, на смотровой площадке, находилось с десяток фигурок людей, видимо специально наблюдающих за высадкой. Присмотревшись, я увидел там установленную на штативе кинокамеру. Но когда оператор направил её в нашу сторону, то мне стало неловко: другие несли ящики с патронами и прочее военное снаряжение — им можно было идти гордо, я же, подобно вьючному животному, прогибался под тяжестью несуразно огромного тюка, набитого комбезами. Поэтому я специально приотстал и, тащась позади остальных, прятался за их спинами и отворачивался, пока не миновали здание аэропорта.

Батальон дошёл до самого края аэродрома, где уже рядами стояли наши БМДшки.

Один механик, смочив тряпку соляркой, усиленно стирал с башни БМД эмблему "Гвардия" исполненную цветными красками. Рядом стояло несколько офицеров и поносили его матом, чтобы тот скорее стирал компрометирующее изображение:

— Ты что раньше делал…твою мать! Три сильнее! Быстрей давай! За пять километров видно!

Мы расположились возле БМДшек и, на скорую руку перекусив кашей из сухпайка, опять приступили к работе — подготавливали технику, снаряжение.

День выдался солнечным и тёплым, и я, между дел, с удовольствием любовался прелестями окружающего пейзажа и за всем происходящим вокруг.