Соларис. Разбитая судьба

Свечи потухли, едва мойра резко выпрямилась. Ее глаза сверкали, ведь она поняла, что должна сделать. Да, автор мертв, лишь незримая тень позади своего произведения, но если персонажи сбиваются с пути… неплохо было бы им помочь.

Флоренс резко села, расплескав воду, и закашлялась: горло горело с такой силой, словно ее жгли на ритуальном костре.

Нет, не Флоренс… мойра, что заняла тело мертвой стихийницы.

Но что-то определенно было не так. В груди все еще было пусто, ведь душа Флоренс на скоростном поезде отбыла в царство Элайджи Блэка, но вот чувства… чувства накрывали мойру, словно удары хлыста, что били по щекам. Флоренс была словно рядом… нет, в ней. Ее воспоминания, эмоции, желания – все это заполнило сознание мойры, сливаясь с ее мозгом.

Мойра… Флоренс… кто его теперь поймет!.. развела руки, поднимая воду, наслаждаясь силой, что до этого лишь видела сквозь зеркала.

Флоренс подула, заставляя ветер потушить свечи. Она осталась во мраке, ощущая, как ветки с шипами оплетали руки, а аромат роз заполнял легкие. Щелчок пальцами, и огонь вновь озарил ванную. Как просто!

Лепестки осыпались, а Флоренс выбралась на кафель, довольно улыбаясь. Впервые за многие тысячи лет она оказалась на сцене пьесы, что так бережно писала. Никаких больше кулис и задних рядов. Теперь она – центр, главный актер.

– Я в этой пьесе главный актер, – запела она, – в ней я сценарист, в ней я режиссер! Ну что, мышки мои, пора прятаться. Пьеса «Великий пожар» вот-вот начнется. Зрительные места небезопасны. Актерам занять места! Да случатся месть и гибель Солариса!

2

Флоренс шла по мощеным дорогам Лостхилла – столицы Солариса. Страны, что оберегала Врата в Подземное царство, удерживала пустот и хранителей душ в месте, где обитали мертвые. Страны, в которой королева – хранитель жизни! – пошла против системы и сделала то, на что не решился бы даже король хранителей душ – жестокий и бессердечный король, как твердили сплетники – и прокляла невинного ребенка лишь бы получить больше силы. Она верила, что делает правое дело, но Флоренс – она же мойра – знала своих персонажей слишком хорошо и понимала, что королева делала все не ради людей, а ради себя и своих прекрасных крыльев.

Босые ноги ступали по улочкам, а пальцы рук двигались в такт песни, что Флоренс напевала, сея искры вокруг. Она скакала из зеркала в зеркало, из отражения в отражение, наблюдая за бытом людей, глупой массовкой, что вот-вот погибнет ради драмы в ее пьесе.

Искры оседали в волосах, на одежде. В булочках пекаря и помидорах бабули в лавке. На игрушках детей и на сумках их родителей, что спешили на работу. На крыльях хранителей жизни и на губах некромантов. Пока они лишь тлели. Едва заметно, повинуясь Флоренс, которая готовилась к выходу на сцену.

Широкая улыбка и безумные глаза не привлекали ничье внимание: все были заняты своими делами. Солнце поднималось, освещая открытые веранды, вазоны с цветами, балконы, оплетенные зеленью. Свечи, зачарованные стихийниками огня, еще горели, словно пытались отогнать утро, которому было предрешено изменить судьбу страны.

Флоренс едва сдерживала себя, но старалась держаться сценария: сначала ей надо найти Уайтов, а потом уже начать пожар. Так бы сделала обезумевшая от горя мать, ведь ее целью была лишь королева, но она не совладала бы с силой и случайно спалила город.

Пахло морем, а теплый ветер ласково обдувал вспотевшие щеки. И все это было так странно для мойры, что тысячелетиями наблюдала за миром из Зазеркалья. Хотелось забыть о пьесе, поддаться эмоциям, что остались от Флоренс, и побежать на пляж, насладиться жарким днем, но…

– Иногда надо чем-то жертвовать, – прошептала Флоренс, замечая Руби и Лиама – короля и королеву – которые ругались у входа в библиотеку, где проводились собрания парламента и некромантов, служивших в отделе защиты. – Кульминация близка… так! Тебе надо войти в роль, ты – Флоренс, тебе больно, страшно, но ты хочешь мстить…

Руби замолчала и повернулась к ней. Длинное платье и белые волосы раздул ветер, тонкие губы вытянулись в линию, а в глазах зажегся страх, но потом он сменился гневом. Она знала, что Флоренс как-то вобрала в себя магию, что предназначалась ей, они с Лиамом ждали начала собрания, на котором бы решили, что делать, но стихийница испортила планы.

Королева свела лопатки, вызывая крылья, показывая, что будет обороняться, ведь так ее сила приумножалась. Светло-желтое сияние залило улочку, перья мерцали.

Ее муж – такой же светловолосый, но отнюдь не из-за того, что имел крылья, а владел стихией воздуха – раздраженно дернул плечами и нахмурился. Он был против проклятия изначально, но не мог спорить с той, кого любил, с той, в ком текла королевская магия, которая заставляла подчиняться любого, даже короля. Обычный стихийник… как он мог противостоять королеве? Единственному хранителю жизни, что не потерял магию?