Сокрушая врагов

Вадим открыл глаза и оказался в полной темноте. Он потряс головой, потер глаза – темно. Не может быть. В их комнате точно были два узеньких оконца. Где он уснул? Он шевельнулся, под телом зашуршала солома. Вадим пошарил руками по сторонам, ну так и есть – солома. Он поднялся, сел, спиной оперевшись о бревенчатую стену.

Храп раздавался совсем рядом, справа. Десятник дотянулся рукой и нащупал тело.

– Валуй… Валуй! Валуй, черт тебя дери!

Храп мгновенно оборвался.

– Валуй, кончай ночевать!

– Что?

– Через плечо!

– Что?

– У-у-у-у, – проревел юноша, – зануда… Вставай, говорю.

– Ага, – дружинник принялся ворочаться, шарить в темноте руками, видать, тоже не мог с похмелья определиться в пространстве.

– Да перестань ты елозить, – цыкнул на него командир, – кажись, в порубе мы…

– Как в порубе? А Ждана…

– А Улита? – передразнил его Вадим. – Просыпайся, кинули нас.

Да уж, как-то не вовремя у него вырвалось это москальское – кинули.

– Что?

– Я говорю, в порубе мы… кинули нас в поруб… чего непонятного?

– А Ждана? – как завороженный повторил Валуй.

– Нет, ну чего ты тупишь, товарищ дружинник?! – Вадим был зол сверх меры, кровь закипала, как лава в вулкане, а похмельный мозг быстро просчитывал сложившуюся ситуацию.

Валуй наконец пришел в себя. Видимо, он вчера перебрал с боярским угощением, и не привыкший к вину организм дал серьезный сбой.

– Вадим, почему в порубе?

Десятник услышал, как Валуй, попытавшись встать в полный рост, крепко саданулся о низкий потолок.

– Ох, – почесывая ушибленное место, бородач опустился на солому.

– Видно, мы чем-то не приглянулись нашему гостеприимному хозяину, – ответил Вадим.

– Не пойму я, – искренне удивился Валуй, – что мы с тобой не так сделали… дочь спасли, домой доставили…

– Вот и я не пойму, – признался юноша, – однако ходу нам из поруба нет…

– Сейчас спытаем, – вдруг изрек дружинник и, крякнув, навалился на стену. Стена чуть-чуть дернулась…

– Не-е, не возьмешь, – сконфуженно сказал Валуй, – видать, поруб новехонький и землицей присыпан.

– А сверху, – подсказал Вадим и сам припод-нялся.

Вместе они попытались надавить на потолок, но ничего из этой затеи не вышло.

– А ты с чего взял, что из поруба сбежать можно? – спросил Вадим, когда они оба, притомившись попытками сбежать, уселись на пол.

– Так у боярина Бровки был такой случай, нам еще Радей сказывал… Посадил боярин холопа в поруб, а наутро нет холопа…

– Да ну…

– Ага… поруб старый был, бревна ветхие, вот он и изловчился…

– И не поймали?

– Говорят, до сих пор где-то бегает…

– Жаль, – огорчился Вадим, – в нашем деле это не подмога…

– Да-а, – печально согласился Валуй.

Юноша, встав на четвереньки, принялся изучать узилище.

– Ну-ка подвинься, Валуй…

– Ты чего?

– Должно же быть где-то отверстие…

– Какое еще отверстие?

– Мы же дышим, значит, есть приток воздуха, иначе в такой тесной клетушке мы бы еще во сне задохнулись… Понимаешь?

– Ага, – мотнул головой бородач, – может, и есть это отверстие, если только Жирослав нас уморить не надумал.

– Есть, – радостно прокричал Вадим, – есть отверстие.

И правда, в углу поруба имелась квадратная отдушина, уходящая вверх. Вадим лег на солому и, запрокинув голову, посмотрел вверх. Неба, конечно, он не увидел, но слабый проблеск дневного света все же был.

– Не-е-ет, – протянул десятник, – боярин не уморить нас решил, во всяком случае, пока… иначе бы эту дыру заделали бы… И поминай как звали…

– М-да, – хмыкнул Валуй, – и за какие же такие наши подвиги он нас сюда упек?

– Вот и я бы хотел про то знать. Но думаю… – Вадим сделал многозначительную паузу, – думаю, скоро мы это узнаем…

* * *

Свой первый день заточения дружинники провели без еды и воды. Никто о них не вспоминал, расспросов не учинял.

Пришлось устраиваться голодными и холодными, ибо в порубе они оказались в одном исподнем белье. Да к тому же вскорости наступила ночь. Про то, что наступила именно ночь, они поняли по появившемуся на бревнах инею. Они не видели инея, они ощущали его спиной. Ночь принесла холод, и товарищи обшарили все углы и сгребли в единую кучу всю имеющуюся солому. В этой куче они и уснули.

Белый свет они увидели только на следующее утро. Сначала на их головы сквозь неплотно подогнанные бревна посыпалась земля, а затем тонкий луч солнца ослепил их. Поток света, однако, вскоре увеличился, холопы убрали пару бревен из настила.

– Чего щуритесь? Хватайте скорее! – издевательский голос сверху показался Вадиму знакомым.

Он, превозмогая рябь, открыл глаза пошире. Ну конечно, Лагач собственной персоной явился отыграться за прошлую обиду и, видишь, еще и копье прихватил. Рядом с Лагачом мелькали еще двое холопов, которые приготовились сбросить вниз каравай хлеба и бурдюк с водой.

– Ну что, весело вам там вдвоем? – ехидно спросил старший боярский охранник. – то-то вам еще будет на пироги, – пригрозил он им кулаком.

Холопы тем временем скинули гостинцы. Валуй поймал хлеб, Вадим бурдюк.

– Я про то, – сказал Лагач, поглаживая себя по скуле и глядя прямо на Вадима, – тебе век не забуду, сука.