Сокровища Айседоры

– Доброе утро, Дора. – Наблюдая за яростью, изумлением и наконец смущением, промелькнувшими на выразительном лице девушки, Онория и глазом не моргнула. – Я не вовремя?

– Нет, нет. Просто я… – Дора подавила нервный смешок и улыбнулась. – Если вы ищете Джеда, его здесь нет.

– Вообще-то я надеялась поговорить с вами. Можно войти?

– О, конечно. – Дора отступила.

Как жаль, что она сегодня не собиралась открывать магазин, а потому не оделась для работы. В потрепанной перепачканной фуфайке, босоногая, она чувствовала себя жалкой побирушкой в сравнении с благоухающей Парижем Онорией.

– Как прелестно! – Искреннее восхищение старой дамы несколько успокоило Дору. – Как очаровательно. – Снимая перчатки, Онория окинула комнату одобрительным взглядом. – Должна признать, мне всегда было любопытно, как выглядят квартиры над магазинчиками Саут-стрит. Большая, не так ли?

– Мне нужен простор. Позвольте взять ваш жакет?

– Да, благодарю вас.

Пока Дора вешала норковый жакет в шкаф, Онория бродила по комнате.

– Я была очень разочарована, найдя магазин закрытым, и заглянула в витрину. Но это… – она провела пальцем по изящной лампе в стиле арт деко… – это просто восхитительно.

– Самое чудесное в моем бизнесе то, что я могу жить среди своих товаров столько, сколько захочу. Выпьете кофе? Чаю?

– Я с удовольствием выпила бы кофе, если вас это не затруднит.

– Вовсе нет. Пожалуйста, садитесь, не стесняйтесь.

– Благодарю вас.

Онория не считала себя любопытной… просто заинтересованной. И ей понравился вид на шумную и претенциозную Саут-стрит, как и обстановка квартиры, очень уютная, несмотря на некоторую эклектичность и театральность. Да, чудесная квартира… и зеркальное отражение личности Доры.

Дора внесла поднос с ярким керамическим кофейным сервизом, пытаясь придумать предлог, чтобы улизнуть в ванную и хотя бы подкрасить губы.

Онория быстро освободила часть журнального столика.

– Какой чудесный аромат! Лепешки? – Ее глаза засверкали. – Какая прелесть.

– Я всегда держу под рукой лепешки. В них есть что-то очень домашнее.

Онория рассмеялась и уселась поудобнее.

– Я ценю вашу тактичность. Вы даже не спросили, почему я появилась у вашей двери в девять часов утра. – Онория изящно отпила кофе, замерла на мгновение и сделала еще один глоток. – Необыкновенно.

– Я рада, что вам нравится. – Дора помолчала, пока Онория намазывала лепешку черносмородиновым джемом. – Если честно, мне труднее не расспрашивать вас о картине.

– Изумительно. – Онория задержала кусочек лепешки на языке, затем чуть вздохнула и проглотила его. – Дорогая, моя мама была бы восхищена вами. Я не пробовала ничего вкуснее с тех пор, как она умерла.

– Я с удовольствием дам вам рецепт для вашего повара.

– Благодарю вас. А теперь… – Онория выпрямилась в кресле, балансируя чашкой и блюдечком с поразительной ловкостью, доступной только представительницам высшего класса. – Полагаю, мы с вами можем обменяться информацией.

– Я не совсем понимаю.

– Мой внук просит меня приютить в моем доме некую картину и позволить его старой подружке поработать над ней. Все это под защитой полиции и в строжайшей секретности. – Онория улыбнулась и чуть склонила голову. – Естественно, эта просьба не сопровождается никакими объяснениями.

– Естественно, – подтвердила Дора с такой же заговорщической улыбкой. – Просветите меня, миссис Роджерс, почему мы терпим все это?

– Зовите меня Рией… Мой муж всегда так меня называл. Мы терпим его, дорогое дитя, потому что он нам небезразличен. – Многозначительная пауза. – Я права?

– Да. Да, вы правы. Но это не дает никаких прав ему. – Раздражение вспыхнуло в Доре с новой силой. – Рия, я расскажу вам все, что знаю, потом вы расскажете мне о ваших результатах.

– Именно это я и имела в виду.

Дора начала с самого начала. Конечно, она предполагала, что понимает причины, по которым Джед держит свою бабушку в неведении, однако он вполне осознанно втянул Онорию в рискованное предприятие. Дора решила, что старая дама имеет право знать все.

Онория слушала, не перебивая. Ее реакция выражалась лишь в том, что иногда темнели глаза, строго поджимались губы, приподнимались красивые брови. Сказывалось безупречное воспитание. И самообладание.

Вот от кого Джед унаследовал железную волю, подумала Дора.

– Вы пережили ужасные моменты, – наконец сказала Онория.

– Миссис Лайл пострадала гораздо больше. И что бы ни говорил Джед, я чувствую себя виноватой.

– Конечно, дорогая. – Решительное согласие утешило Дору больше, чем дюжина вежливых протестов. – Иначе вы не были бы тем, кем вы есть. Этот Ди Карло… – Онория произнесла имя с отвращением, сдерживаемым хорошими манерами. – Власти представляют, где он может прятаться?

– Вряд ли. А если и знают, то не сочли нужным сказать мне.

– Типично мужское поведение. Я думаю, его корни уходят в те времена, когда мужчины выползали из пещер и охотились на мамонтов с камнями и палками. Добытчики. – Онория улыбнулась с восхитившей Дору снисходительностью. – Женщины, естественно, оставались в грязных темных пещерах рожать детей, дубить шкуры и варить мясо на кострах из высохших экскрементов.