Соки земли

Льет дождь, дорога грязная, но Варвара идет. Вечереет, но так как до дня Святого Олафа далеко, еще светло. Бедняжка Варвара, она не жалеет себя, она идет за своим делом, и ей надо идти в определенное место и начинать очередную борьбу. Собственно говоря, она никогда не жалела себя, никогда не линилась, зато она и красива и тонка станом. У Варвары быстрое соображение, и она часто пользуется им на собственную погибель, но чего же иного можно ожидать? Она научилась перебиваться из кулька в рогожку, но сумела сохранить много хороших качеств, смерть ребенка для нее ничто, но живому ребенку она способна дать конфетку. Потом у нее замечательный музыкальный слух, она чувствительно и верно тренькает на гитаре и поет сипловатым голосом, ее очень приятно и чуть-чуть грустно слушать. Нет, жалеть себя так мало, что давно уже выбросила всю себя за борт и не замечает при этом никакой потери. Изредка она плачет, и сердце у нее разрывается над тем или иным случаем в ее жизни; так полагается, это от песен, которые она поет, это говорит в ней поэзия и милый дружок, она обманывала этим и самое себя и многих других. Будь у нее сегодня с собой гитара, она нынче же вечером поиграла бы Акселю.

Она подгоняет так, чтобы прийти попозже, и когда входит во двор, в Лунном все тихо. Ага, Аксель уже выкосил двор и убрал часть сена! Она соображает, что Олина по старости лет, наверное, спит в горнице, а Аксель – на сеновале, где когда-то спала она сама. Она подходит к знакомой двери, волнуясь, как вор, потом тихонько окликает: – Аксель!

– Что это! – сразу отвечает Аксель.

– Ничего, это только я, – говорит Варвара и входит. – Пожалуй, ты не пустишь меня ночью? – говорит она.

Аксель смотрит на нее:

– А, так это ты, – говорит он, наконец. – Куда ты собралась?

– Это зависит прежде всего от того, нужна ли тебе помощница на лето, – отвечает она.

Аксель думает с минуту, потом спрашивает:

– А ты разве ушла оттуда, где жила?

– Да, я рассчиталась у ленсмана.

– Мне, пожалуй, понадобится работница, – говорит Аксель. – Но что это значит: ты разве надумала вернуться?

– Да нет, не беспокойся, – отвечает Варвара. – Я завтра пойду дальше, я иду в Селланро и за перервал, у меня там есть место.

– Разве тебя там наняли?

– Мне, пожалуй, понадобится работница, – повторяет Аксель.

Она совершенно промокла, но в узле у нее белье и платье, и она хочет переодеться.

– Ты не обращай на меня внимания, – говорит Аксель, слегка отодвигаясь к двери.

Варвара снимает мокрое платье, и во время разговора Аксель часто поворачивает к ней голову.

– Ну, а теперь выйди на минутку! – говорит Варвара.

– На улицу? – отвечает он.

И правда, погода была не такая, чтоб выходить на улицу. Он стоит и смотрит, как она обнажается все больше и больше, прямо глаз не оторвать; да и Варвара такая рассеянная: она отлично могла бы надевать сухую одежду по мере того, как снимала бы мокрую, но она так не делала. Рубашка ужасно тоненькая и прилипла к телу, вот она расстегнула ее на одном плече и отворачивается, какая она ловкая. Он замолкает в эту минуту, как мертвый, и видит, что она делает всего одно или два движения и спускает с себя рубашку, «Вот замечательно сделано,» подумал он. А она стоит себе, как ни в чем не бывало.

Немного погодя, они лежат и разговаривают. Да, ему нужна работница, это верно.

– Да, я слыхала, – говорит Варвара.

Он начал косить, ведь запасти сено надо на целый год, а он совсем один, Варвара сама может понять, как ему трудно.

Да, Варвара все понимала.

С другой стороны, ведь Варвара сама удрала в тот раз и оставила его без работницы, он не забыл ей этого, да еще прихватила с собой кольца. И в довершение издевательства газета ее продолжала получаться, эта бергенская газета, от которой он никак не мог отделаться; ему пришлось потом заплатить еще за целый год.

– Вот-то бесстыжая газета! – сказала Варвара, соглашаясь с ним во всем.

Но в виду такой огромной уступчивости, и Аксель не мог же вести себя, как зверь; он признал, что у Варвары были основания сердиться на него за то, что он отнял место у ее отца на телеграфе.

– Да впрочем, отец твой может опять забрать свой телеграф, – сказал он, – я не гонюсь за ним, это только трата времени.

– Правда, – согласилась Варвара.

Аксель подумал с минуту, потом спросил напрямик:

– Так как же, ты проживешь только лето?

– Нет, – ответила Варвара, – будет, как ты захочешь.

– Ну, это ты всерьез?

– Да. Как ты хочешь, так хочу и я. Ты больше во мне не сомневайся.

– Ну?

– Да, да. И я сказала, чтоб нас огласили.

Вот что. Выходило совсем неплохо. Аксель долго лежал я думал. Если на этот раз это всерьез, а не опять какой-нибудь подлый обман, он заполучит работницу и обеспечен на вечные времена.

– Я мог бы выписать себе женщину с родины, – сказал он, – и она написала, что согласна выйти за меня. Но только приходится оплатить ей проезд из Америки.

Варвара спрашивает:

– Как, разве она в Америке?

– Да. Уехала в прошлом году, но ей там не нравится.

– Нет, ты о ней не думай! – заявляет Варвара. – Что же тогда будет со мной? – спрашивает она и начинает беспокойно двигаться.