Союз Преданных (СИ)

Жажда мучила его даже во сне, воспоминание ползало под кожей, как паразит. И когда вернувшаяся в покои посреди ночи Васса попыталась устроиться в его объятиях, Куно, проснувшийся на долю секунды, отодвинулся как можно дальше, отвернулся, чтобы не прикасаться к ней, и снова забылся тревожным сном.

Он проспал весь следующий день и пропустил то, как все обитатели замка искали Ирвина. Как Фредерик, несмотря на уговоры, собрал жену и новорожденного и спешно покинул замок, напоследок пожав руку Ладвигу. Вдали от чужих глаз он сказал правителю Бернберга что-то настолько тихо, что услышал только князь Таиг. В ответ тот горько улыбнулся и крепко обнял Фредерика, как давнего друга, после долгой разлуки.

И все же в какой-то момент темнота сна без сновидений расступилась. Куно знал это чувство, оно стало его новой привычкой. Как будто в колодце, где он парил в безвременьи, кто-то отодвинул крышку, и огромная невидимая рука вытащила его на поверхность.

Внутри него в ту же секунду все перевернулось, он взмывал все выше и выше, желудок сгруппировался где-то под челюстью, чтоб в случае жесткого приземления выйти первым. Чародей отчаянно хватал ртом воздух, весь сжался в ожидании удара о землю, но его не последовало. Юноша просто резко открыл глаза и сел на кровати, бешеный пульс эхом отдавался в ушах, простыни прилипли к мокрой спине, и в целом все тело ощущалось так, будто его окунули в бочку с холодной водой. Его била крупная дрожь. Куно ощупал кровать — Вассы не было рядом. За окном уже сгустились сумерки нового дня, и несколько свечей разгоняли по углам комнаты полумрак. Чародей немного поворочался, затем на подкашивающихся ногах прошел в ванную и, не чувствуя холода, рухнул в наполненную водой ванну, не чувствуя ни холода, ни тепла.

Вода успела уже остыть, чародей устало посмотрел в сторону потухшего очага, затем опустил руки под воду и представил исходящее от них тепло. Он закрыл глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на ощущениях, начал представлять, как жар костра согревает лицо и руки на трескучем морозе, как жгучее солнце палит в знойный летний день, как песок обжигает пятки и забивается между пальцами. Он чувствовал это так явно, ассоциации уносили за собой, и Куно отпустил их в полет, они взвились перед глазами ярким хороводом, а в следующую секунду вода в ванне забурлила. Ошпаренный чародей с визгом выскочил, подставляя алую обожженную задницу прохладному воздуху.

Магия сочилась из него, как перебродившее вино из треснувшей бочки. И все же он вытянул руки над водой, впитывая тепло обратно. Затем, когда вода стала приятной температуры, залез обратно. Нужно было высвободить терзавшую его силу, но как?

Тратить энергию на что-то мощнее вечернего макияжа или лечения ран? В первую очередь на ум приходили жуткие разрушения, которые могли устраивать пропитавшиеся огнем «Сгоревшие». Они могли уничтожить половину армии, разнести в пыль каменный дом, наложить ужасные чары, стиравшие с лица земли целые поселения. Куно поежился от всплывших в памяти историй. Нет, он не будет делать ничего подобного.

«Может, в книгах есть примеры какого-то достойного использования сил», — не успев толком отмокнуть, юноша вылез из ванны, наспех вытерся и залез в прикроватную тумбочку, где хранил изучаемый фолиант. Ветхие страницы отозвались на прикосновение приветственным шуршанием. Куно быстро пролистывал гримуар в поисках чего-то достойного. Он нашел чары для призыва урагана, для создания големов, различные боевые заклятия, знаки для дробления гор. Все так или иначе связанное с разрушением. Он чуть не взвыл, как вдруг на глаза ему попался маленький раздел в самом конце книги, исписанный мелким почерком, как примечания. В самом верху страницы, многократно подчеркнутая, красовалась надпись: «Любовные чары». Чародей хищно облизнулся, не понимая, как он мог пропустить это раньше, и принялся читать.

***