Союз обворованных

- Я кассиром уже больше года работаю. Нет, не здесь, вообще. И никогда у меня ничего... Ни одного замечания... Да что там говорить, счастье, что жива-здорова... Так и сидела на своем месте, за стеночкой с окошком. Напал? Ну, никто не напал. А-а, этот? Он мне в окошко пистолетом грозил. Пока они там стреляли, я весь выторг отдала. А сколько там было... считай, ничего. Шестьсот долларов. Двести тысяч с чем-то рублей и двадцать немецких марок. Наших? Не помню... Тоже мало... Может, ещё на пару сотен зеленых. Ну какой выторг с утра? Не деньги им нужны были... Нет, не деньги...

* * *

О происшествии на Хазарской больше говорили в метро, чем в прессе. Количество трупов множилось с каждой секундой. Уже никто не помнил, сколько их было всего. Говорили о трех милиционерах, о павшем в неравной борьбе с применением холодного оружия самом Дубове, организаторе "СООБа". Кроме того, в перестрелке, по словам "очевидцев", пострадали руководящие работники областного, городского, районного уровня. Вот только об убитом лекторе Мироненко не вспомнил никто.

Глава 16

Январский дождь

- - -

Вчера наконец добили последний отчет для "Миража", сегодня поехали сдавать. Паскудная работа была, да и фирма паскудная. Очень им хочется утопить всех конкурентов по унитазному бизнесу, но ничего утешительного мы им не наскребли: и "Фонтенбло", и "Акведук", и "Наяда" стоят очень крепко, хозяин всех трех, небезызвестный человек Длугач Анатолий Еремеевич, работает прямо с Италией без посредников, всю таможню во главе с Матюченко скупил на корню, а потому может держать демпинговые цены. Поздно решил взяться за сантехнику Гайворон, экологическая ниша занята. Но мы нашли ему лазейку: оказалось, в соседней области, в какой-то Богом забытой Максютовке, клепают те же самые унитазы и "тюльпаны" по итальянской технологии и формам, качество дают очень приличное, а отпускная цена - тьфу и растереть. Плюс никаких границ, никакой таможни.

Самым трудным оказалось убедить Гайворона, что не надо ему требовать от Максютовки липовых надписей "Made in Italy", а надо честно ориентироваться на покупателя попроще, ставить божескую цену и добирать разницу за счет объема продаж: бедные люди ходят на горшок не реже богатых, фаянс у них колется и трескается даже чаще, а унитаз - не тот предмет, без которого можно обойтись: без хлеба обойдутся, а унитаз купят...

А ещё труднее оказалось выдавить из Павла Ивановича деньги. Паша юлил, предлагал бартер (те же унитазы, пластиковые трубы и капроновые краны), ссылался на временные трудности... Но все-таки он был дурак: перед тем, как начать крутить, подмахнул акт приемки-сдачи отчета. Хоть сейчас в арбитраж подавай.

Но в арбитраж мне подавать не хотелось, я встал и двинулся к дверям. Уже пальцы положил на ручку, приостановился на миг, повернулся, вздохнул:

- Да, Павел Иванович, придется мне господину Дубову выговор сделать, что такого несолидного клиента порекомендовал. Взрослый ведь человек, мог бы уже научиться ненадежного контрагента определять...

Паша голову вскинул - и застыл. По лицу - цвета побежалости. Кадык вверх-вниз. Припоминал: а точно ли Слон нас свел, может, я его на пушку беру? Припомнил.

- М-м-э-э... Вадим Андреевич, ну что вы, в самом деле! Да разве ж я отказываюсь платить?

- Отказываетесь.

- Да ни в коем случае! Просто хотел попросить об отсрочке, у меня в эту неделю много платежей сбежалось, но если вы так ставите вопрос... Да присядьте, сейчас я вам заплачу! Ничего, если зеленью только половина будет?

- Да вы что, Павел Иванович, предлагаете мне незаконную валютную операцию? Только государственными денежными знаками!

Паша сам позеленел, как доллар, потом покраснел, как когдатошний червонец, - раньше-то я от него спокойно авансы зеленью брал. Понял оплеуху: за надежного и за своего больше тебя не держу.

- Напрасно вы так, Вадим Андреич... - пробормотал он, отсчитав деньги.

Я расписался, ответил:

- Это вы, Павел Иванович, напрасно. Успокойтесь, подумайте - поймете, где ошиблись. - И заключил совсем холодным старомодным оборотом: - Честь имею.

Ни "до свиданья" (мол, не хочу тебя больше видеть), ни "всего хорошего" (не желаю я тебе ничего хорошего). Просто - "честь имею". Я имею. А ты - ещё вопрос.

На обратном пути еле ползли. Позавчера был, совсем по Пушкину, "мороз и солнце, день чудесный", вчера к вечеру натянуло туч, столбик термометра упорно лез кверху, ночью поднялся ветер, завывал и хлопал куском оторванного пластика на балконном ограждении, а проснулись мы под назойливый топот дождя по рубероидным кровлям сарайчиков во дворе.

Переднеприводная "восьмерка" прилично держала дорогу даже по гололеду, но Андрюша бормотал под нос цитаты отнюдь не из Пушкина.