Союз обворованных

Тем временем Слон повернулся в сторону:

— Алексей Глебович, что хирург — доставлен?

— Да, Борис Олегович. Стерилизует инструменты в кухне.

— Не откажите в любезности, попросите его пройти сюда.

Дубов, не торопясь, шел обратно на свое место, попыхивая трубкой. На лице у его помощника за столом возникла улыбочка.

Появился «капитан», вежливо ведущий впереди себя совершенно седого, но на вид вполне бодрого очкастого старика в белом халате, наброшенном поверх темно-коричневого костюма-тройки.

— Апполинарий Елисеевич, если не ошибаюсь? — приветствовал его с улыбкой Дубов. — Очень любезно с вашей стороны, что согласились помочь нашему коллеге в безотлагательном деле… Однако же, прошу, просветите нас, людей, от медицины далеких: что, собственно говоря, представляет собой кастрация?

Старик невозмутимо снял с носа очки, протер белоснежным платком:

— Достаточно несложная операция, в простейшем случае — удаление testiculorum… э-э… яичек с целью лишения пациента половых функций. Голос его звучал энергично и молодо.

— Действительно несложная операция?

— Под силу успевающему студенту.

— И что, эффект её радикален?

— И практически необратим, — подтвердил старик.

— Практически? — заинтересовался Дубов. — Неужто известны случаи регенерации?

— Нет, известны случаи пересадки… к сожалению, со всеми проблемами, характерными для трансплантации органов. Отторжение трансплантата, в первую очередь.

— А вот, простите мое любопытство, если ампутировать собственно… э-э… penis?

— С точки зрения чисто технической операция проблем не представляет, хотя, конечно, весьма болезненна и чревата обильным кровотечением. Это я бы студенту не доверил.

— А каковы последствия такой операции?

— Параллельно с кастрацией или без таковой? — уточнил хирург.

— Скажем… э-э… сепаратно, — безмятежно ответствовал Дубов.

— Это, извините, сможет спокойно перенести лишь человек моего возраста… хе-хе, когда все в прошлом… Попробуйте вообразить себе, что у вас полностью активны все половые функции, но нет возможности получить сексуальное удовлетворение… Кроме поллюции, да и то, если операция проведена грамотно, не нарушены каналы и правильно оформлена культя…

— А при участии в гомосексуальном акте в качестве пассивной стороны?

Хирург снова протер очки:

— Не задумывался… Возможно… Могу навести справки, если требуется…

— Да нет, доктор, это так, праздное любопытство… академический интерес, я бы сказал. Благодарю вас. Простите, что оторвал, продолжайте готовить операцию, думаю, ещё с четверть часа у вас есть. Алексей Глебович, проводите Апполинария Елисеевича…

Лаврентьев слушал этот диалог с нарастающим ужасом. Вот теперь у него кровь отлила от лица. Он пытался убедить себя, что это запугивание, что Слон берет на пушку, но ничего не мог с собой поделать — это было выше его сил.

— Что вы от меня хотите? — хрипло спросил он.

— Денег, господин Лаврентьев, всего лишь денег, — лучезарно улыбнулся Дубов.

— Сколько?..

— А сколько есть. Кроме стоимости дома, обстановки и носильных вещей. Все, что есть в кубышках, на здешних и зарубежных счетах, в ценных бумагах.

— Нет!

— Смотрите, вам виднее. Апполинарий Елисеевич будет готов к операции через пятнадцать минут. А я ещё в растерянности, так и не решил, на чем же остановиться, — на первом варианте или втором…

И вдруг на Лаврентьева снизошло прозрение. Липа! Обман! Просто бессмысленное запугивание! Какой смысл уродовать человека — тогда он тем более не отдаст денег!

— Я так думаю, господин Слон, что вы перестарались. Меня на пушку не возьмешь!

— Педрила ты тупой, — проговорил Дубов интеллигентным, хорошо поставленным голосом. — Вот когда коновал тебе первое яйцо отчекрыжит, иначе запоешь… Проверьте, кстати, Александр, у него оба яйца на месте?

Лаврентьев ощутил грубое прикосновение, передернулся, тело залил холодный пот.

— Да не дергайся, — сказали из-за спины, — пока ещё оба!

— А вы знаете, коллега, — обернулся Дубов к своему помощнику, пожалуй, он прав. Для делового человека деньги дороже, чем примитивные железы внутренней секреции. Можно смириться с утратой радостей секса, тем более, когда успел погулять, как наш клиент, можно говорить фальцетом лишь бы сохранилась власть, которую дают деньги, возможность продолжать игру, держать в руках человеческие судьбы, испытывать дрожь риска и радость победы… Видеть, как перед тобой, писклявым кастратом, унижаются здоровенные мужики, которым нет отбоя от баб, которые укладывают с собой в постель двоих, а то и троих — и все равно ничего не имеют за душой, кроме здоровых гонад… Вот только одного не учитывает господин Лаврентьев: если не поможет скальпель хирурга, я пущу в дело более грубые инструменты… И даже если — глупость, но вообразим на миг! — мужественный подпольщик выдержит все пытки, у нас останется химия. Конечно, после этого ему не потребуются уже не только женщины, но и деньги, разве что для оплаты пожизненного содержания в приюте для умалишенных… А любопытно, каковы ощущения, когда с тобой в постели две женщины? Не приходилось испытывать, господин Лаврентьев? Увы, теперь и не придется. Что поделаешь, се ля ви…