Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

Гражданин начальник, верите – вот будто не всерьез все казалось! Не знаю, как те, кто зброю получил – а наша сотня, к примеру, лишь по улицами болталась, как неприкаянная, ну хулиганничали, конечно, брали, что плохо лежит, но чтобы против СССР и Сталина? У нас и зброи ни у кого не было, разве что у сотенного и двух взводных, по пистолету. Мне даже весело было на второй день – поскольку никто нам не мешал, милиция куда-то пропала, а армейские… ну, проезжали иногда машины, и все! Как майдан в праздник – думал, погуляю, и домой, будет, что жинке рассказать, чтоб не ругала шибко за то, что без покупок приехал! Ну, и горилка, конечно – это было свято, кормились мы сами, что бог, вернее революция-реквизиция пошлет, но вот горилку на площади выдавали регулярно, по чарке на человека, три раза в день!

Гражданин начальник, за что? Мы же ничего не сделали, как же можно живых людей и танками давить, как фашистов? На Шевченко ужас что было – мы идем, и танки навстречу, из пулеметов поверх голов, и крик: «Всем лежать, не вставать, не шевелиться!» Лишь те, кто в задних рядах были, успели в переулки утечь – кучка нас в кабак от такого, сидим, мирно горилку пьем. И тут нас всех и повязали. Кто озброенный, тех сразу к стенке, даже слушать не стали – а прочих всех, как стадо, погнали какие-то конные с нагайками, ну прямо как царские казаки! И хлестали нас по головам, даже за слово, без дозволения сказанное – а после обыскивали, раздевали, плечо зачем-то смотрели. Гражданин начальник, там офицер из СМЕРШ говорил, что нам всем по «четвертному» за попытку свержения советской власти – Параську мою пожалейте, она ж родила в году прошлом, и снова на сносях, дети ведь отца даже не узнают! А когда я это сказал, тот офицер лишь смеялся – что если она сообразит развод потребовать, то и сама, и дети во всех правах останутся, ну а если не захочет или окажется, что знала и соучаствовала, то ее тоже… Гражданин начальник, я же никого там и пальцем не тронул, за что мне двадцать пять лет?

– Гражданин Пацюк, вы подумайте лучше, как вам повезло, что вообще живы остались. Теперь же у вас шанс есть пустяком отделаться – от пяти до восьми лет, и всего лишь исправительных работ – выплачивать за все, что в Киеве сожгли и погромили. Поскольку синяка на плече у вас нет, и следов горючего на одежде тоже. Разумеется, при условии активного сотрудничества со следствием – иначе участником организованного вооруженного выступления пойдешь, а это по закону уже лагерь, от десятка до двадцати пяти. Так кто конкретно вам про будущие бедствия и голод говорил? Ваш председатель – когда, какими точно словами?

Ватутин Н.Ф.

Записки командующего фронтом. Изд.1964 (альт. – ист.)

В июне 1944 г. я был вызван в Москву вместе с группой офицеров штаба Первого Украинского для доклада в Генштабе по обобщению боевого опыта, а также решения текущих вопросов о переброске части войск на Дальний Восток и переводе вооруженных сил в режим мирного времени.

Двадцать второго июня я был срочно вызван к Сталину. Присутствовали Берия, Василевский, Антонов, Пономаренко, Абакумов. Там я, с гневом и возмущением, узнал, что в Киеве готовится вооруженный бандеро-фашистский мятеж. Причем товарищи из ЦК КПУ, а также командующий Киевским военным округом Герасименко проявляют преступную пассивность. С 24 часов указом Верховного Совета в Киеве будет объявлено чрезвычайное положение. «Вам же, товарищ Ватутин, надлежит немедленно вылететь в штаб КВО, приняв командование у Герасименко, вы готовы?»

Вопрос Верховного Главнокомандующего был чисто риторический. Как любой из полководцев Советского Союза, я видел свой долг в том, чтобы, не жалея себя, устранить любую военную угрозу СССР, откуда бы она ни исходила, извне или изнутри. Фашиствующие недобитки еще не навоевались, не извлекли урок и жаждут нашей крови? Так уничтожить их без пощады!

– Товарищ Ватутин, я не сомневаюсь в вашей способности взять Киев штурмом, как Берлин, – сказал Сталин, – но это все же наш советский город. И наши советские люди там – которых, я надеюсь, куда больше, чем фашистов. Товарищ Пономаренко, объясните политическую сторону дела.