Союз нерушимый (СИ)

Когда я вылез и осмотрел голову, на которой белел послеоперационный шрам, уже успевший немного затянуться, то заметил, что моя одежда вместе с пистолетами в карманах исчезла, зато появилась табуретка с каким-то белым мужским бельём и трико с дыркой между ног. Одежда была великовата и пахла затхлостью, но всё равно я был чертовски за неё благодарен.

Зачем старуха это делала? Я решительно не понимал и оттого чувствовал себя неловко.

После того, как я вышел из ванной, туда сразу же ворвалась хозяйка.

- Я же говорила, на стену не лить! - проворчала она.

- Простите, - промямлил я. - Я старался.

- Старался он... - уничтожающе посмотрела на меня старуха и стала вытирать стену той же тряпкой, на которой я стоял минутой ранее. Получалось у неё плохо - спина практически не разгибалась.

- Давайте помогу, - предложил я, но ответом меня не удостоили.

После проверки ванной хозяйка отвела меня на кухню, усадила за стол и поставила дымящуюся тарелку ароматного борща. Очень быстро рядом появилась стеклянная банка с искусственной сметаной, блюдце со свежими пирожками и пара кривых бледных огурцов.

От острого чувства благодарности перехватило дыхание.

- Спасибо огромное, - выдавил я, наконец.

- Ешь-ешь, - в этот раз голос хозяйки прозвучал без привычных мне командирских ноток, но я подчинился куда охотнее.

Это был самый вкусный борщ в моей жизни - и не потому, что я был голоден. Поначалу я пытался сдерживаться, но очень быстро потерял контроль и поглощал эту вкуснотищу, урча от удовольствия и хлюпая. Пирожки оказались с картошкой и, как только что борщ, открыли для меня новые горизонты вкуса привычного блюда. Мягчайшее тесто, которое таяло во рту, картошечка с лучком внутри - боже мой, я хотел бы быть внуком этой вредной старушенции. Расправившись со всем, что было предложено, и откинувшись на спинку деревянного стула, я горячо и многословно поблагодарил хозяйку.

- На здоровье, - коротко ответила она.

- Почему вы вернулись? - задал я, наконец, давно вертевшийся на языке вопрос.

- Да у нас тут часто шарятся всякие. Но ты единственный, кто извинялся и прощения просил. Интеллигент, вроде. Да и жалко стало. Котов-то кормлю, хоть соседи и не дают, а тут человека выгнала.

- Спасибо, - сказал я ещё раз. - Даже не знаю, как вас благодарить... Э-э... - я замешкался, поняв, что до сих пор не знаю имени хозяйки.

- Зинаида Григорьевна.

- ...Зинаида Григорьевна, - улыбнулся я.

- Что с тобой случилось-то? Пальто хорошее. Да и остальной костюм тоже, вроде, ничего. Приличный человек, вежливый. А в грязи и у батареи вертится.

- Не помню, - я пожал плечами, стараясь, чтобы это выглядело как можно искреннее, и прикоснулся в голове. - В больнице очнулся. А там и так мест нет. Лежал в коридоре, а потом надоело на казённых харчах. Сбежал, думал, вспомню что. А вот, не вспомнил.

- Складно излагаешь, - Зинаида Григорьевна сощурила правый глаз, и я почувствовал себя на допросе. - Ладно, допустим.

- Я не хочу вас стеснять, - помотал я головой. - Как только высохнет одежда, я уйду. Спасибо, вы и так много для меня сделали, - я только что понял, что своим присутствием в квартире обрекаю хозяйку на неприятности.

- Ишь, уйдёт он, - в голос вернулись знакомые мне ворчащие старческие нотки. - Так сделаем: на сегодня можешь остаться, я тебе в зале постелю. Но дверь запру, чтоб не баловал! - я решил не уточнять, зачем Зинаиде запирающаяся дверь в зал при отсутствии шпингалета в ванной. - А завтра пойдёшь работу искать. Одёжа не успеет высохнуть, небось, я тебе старую дам, дедову.

- Спасибо, - я горячо закивал. - Спасибо огромное.

"Интересно, куда она дела мою одежду и пистолеты?"

- А пока - удружи-ка бабке. Надо по дому кой-чего. Я-то сама сделать не могу, хожу еле-еле...

Разумеется, я согласился помочь, и в итоге Зинаида гоняла меня по дому весь день и вечер, так что борщ и мытьё я отработал сполна. Для начала я разгрёб и выбросил старые громоздкие штуки, которыми был забит весь балкон. На помойку пришлось вынести несколько больших коробок всякого барахла. Каждую вещь Зинаида, казалось, отрывала от сердца и решалась выбросить, только если понимала, что она ей совсем не нужна и в ближайшие несколько лет точно не пригодится. Старые электронные детали, треснувшая посуда, безнадёжно сломанная старая газовая плита - всё это я, облачившись в "дедово" и скрывая лицо шарфом, оттаскивал на помойку.

Коричневый пиджак был слишком широк, а брюки длинноваты, но зато серый плащ сидел, как на меня пошитый. Судя по размерам, муж Зинаиды, которого я видел на фотографиях в старой электронной рамке, был мужчиной крупным - офицер-десантник с широкими даже в старости плечами, квадратной челюстью и глазами убийцы.

- Быстро помер, стервец, - рассказывала о нём Зинаида. - Сидели, телевизор смотрели, а тут раз - и нету. Аж завидно. Старый осколок в кровоток попал и всё... А я эту костлявую уже жду-не дождусь, разваливаюсь на части, а её всё нет и нет.