Союз нерушимый (СИ)

- Вся Сеть? - я скептически приподнял бровь. - Что-то я нигде ничего не слышал.

Ионо усмехнулся:

- Я говорю не о вашей Сети, а про Айсберг. Ты должен был слышать о нём.

О, да. Я слышал. Ещё как слышал. По слухам, последнее место в мире, где обитала настоящая свобода и анонимность. Это была не официальная сеть Союза, созданная для регулирования плановой экономики и предназначенная для передачи информации между серверами министерств, а нечто другое, похожее на старый добрый Интернет, только доступный лишь единицам. Там, разумеется, работали наши сотрудники, но они, в основном, просто собирали информацию, так как поймать кого-либо, умеющего шифроваться, было очень непросто.

- Да, слышал, - подтвердил я. - И что же там говорят?

- Какое-то время назад пропал один из наших. Его ники: Унгерн, Чёрный барон и, реже, Тевтонец. Перед исчезновением он говорил, что познакомился с каким-то крутым специалистом, который обещал его многому научить. Таких, мол, никогда не встречал, очень умный мужик. Чтоб ты понимал, гражданин начальник, Унгерн сам был одним из лучших, хвалил кого-то очень редко, и потому такая характеристика из его уст очень впечатляла. С тех пор пропало ещё несколько спецов. И кто-то, я не знаю кто, сделал практически невозможное: сумел хакнуть базу БАМ-а.

- БАМ-а? Того самого?

- Не того, который железная дорога, а того, который крупнейший в Айсберге магазин запрещённых штуковин. База была децентрализована и запрятана глубже некуда. Несколько десятков мелких серверов по всему Союзу, сотни физических носителей, специально написанные протоколы шифрования, ключи у разных людей, прокси чуть ли не через сотые руки, - и кто-то всё это расковырял за пару дней.

Увлекательно рассказывает, сукин сын. И не врёт.

- Мы прозвали его Разум. Пытались пообщаться, но он груб и неразговорчив. Кроме того, выйти на него очень сложно. Я знаю, почему Контора ищет хакеров: слухами земля полнится. Депутатов убили чужими руками, взяли людей под контроль через боевые имплантаты. Кроме него, никто не сможет это сделать.

Я всматривался в лицо Ионо, стараясь найти хоть малейшие признаки лжи, - и не находил.

- Хорошо. Давай только уточним некоторые детали...

Я гонял хакера по его показаниям, задавал уточняющие вопросы, пытался подловить на несоответствии или лжи, иногда кричал и угрожал, пару раз всё-таки ударил его шокером, но это всё было бесполезно. Ионо не лгал.

Когда я вызвал перед глазами часы, то обнаружил, что прошло очень уж много времени с момента начала допроса. В "бункере" воздух стал серым от табачного дыма, а к первой паре стаканчиков кофе прибавилось ещё две. Стол был перепачкан коричневыми мокрыми липкими пятнами, а Ионо окончательно измотан.

- Ладно. Сейчас тебя отведут в камеру.

- Мы же договорились? - спросил хакер настороженно.

- Да, - соврал я. - Я поговорю с твоей "тройкой". Можешь быть свободен. Работай хорошо - и, может быть, даже заслужишь амнистию.

Покинув бункер, я направился к кофемашине. Поскольку я засыпал прямо на ходу, кофе хотелось колоть внутривенно. Рядом с ближайшим аппаратом уже кучковались ребята из отдела - такие же помятые.

- Ну что? - спросил наш альфа-самец Вадик, высокий, плечистый и курчавый. - Сознался?

- Не-а, - я занял очередь к тарахтящей машине.

- А чего так? - удивился коллега. - Мой, вон, сознался, - оскалился он.

- И мой тоже, - поддакнул молодой человек, только недавно "воскрешённый" взамен утилизированного предшественника.

- Как это так: у всех сознались, а у тебя - нет? - хохотнул Вадик. - Хочешь, я его... того?

- Не, не надо, - покачал я головой, устанавливая кружку под струю кофе. - Я сам как-нибудь. Того.

"Альгвазилы хреновы".

- Ну, как знаешь.

Кофе не принёс облегчения. Я прислонился к стене, закрыл глаза и простоял так несколько минут, пока не вздрогнул, поняв, что выключаюсь.

Нельзя. Нельзя. Надо пойти к себе в кабинет, отрапортовать Палычу о зацепках и продолжить заниматься делом. Побегать по Москве, пострелять во всяких врагов народа - и сонливость сама уйдёт.

Возле моего кабинета топтался незнакомый тип в серой милицейской шинели со сверкающими медными пуговицами. Я прошёл мимо, обратив на него внимания не больше, чем на предмет мебели.

- Товарищ майор? - окликнул меня "предмет мебели".

Я обернулся и вспомнил, что где-то его видел.

- Да?

- Старший лейтенант Морозов, - он стоял передо мной навытяжку и старался скрыть волнение. - По вашему приказанию... К двенадцати часам.

И тут я вспомнил. Вспомнил и расхохотался. Тот самый дерзкий старлей, которого я ещё в пятницу припугнул визитом ко мне, всё-таки заявился. И, судя по бледному виду, уже успел попрощаться с родными и представлял себя где-нибудь в Воркуте.

Милиционер удивлённо смотрел на меня, не понимая, что вызвало такую реакцию. Я, должно быть, выглядел жутковато. Помятый, заросший щетиной, с кругами под глазами и хохочущий. Встретишь на тёмной улице - испугаешься.

- Иди отсюда. И больше не дерзи взрослым дядям, - отмахнулся я от старлея и вошёл внутрь.

Уже почти опустив задницу в своё кресло, я увидел перед глазами иконку входящего звонка. Палыч.