Союз нерушимый (СИ)

- Иванов? - переспросил переговорщик. - А не тот ли ты Иванов, что под Белградом меня к расстрелу приговорить хотел за пачку сербских сигарет?

- Нет! Я другой.

- Да все вы там... Уходи, майор! И людей своих забери! С Дону выдачи нет! А не то все тут поляжем!

- Поляжем! - пообещал я. - Но вы к богу своему не попадёте!

- Чего это не попадём?

Я нервно хихикнул - голос меня забавлял.

- Потому что бог вас не примет с работающим железом в теле. Я прав?

- Наше железо давно неактивно, нехристь! - уверенно сказал сектант.

Я молча вытащил из кармана небольшую алюминиевую коробочку с антенной - простейший приёмо-передатчик всего с одной кнопкой, что-то вроде древнего Wi-Fi роутера - и примерился к расстоянию. Вроде должно добить даже с учётом экранирования. Советская техника, она такая. Нажать на кнопку и подождать полминуты.

- Чего молчишь, нехристь?! - гневно пищал сектант. - Мы вас не звали! Пошли вон, а не то всё взорвём.

- Сейчас-сейчас! - отозвался я и подмигнул командиру спецотряда. - Сейчас всё будет.

Негромкий вскрик не был усилен мегафоном, но всё равно оказался хорошо слышен в тишине туннеля, прерываемой лишь журчанием ручейка.

- Как вы это сделали?! Его же отключали! В голову ко мне влезли, ироды! - испуг в голосе стал просто музыкой для моих ушей.

- Мы отключим всё обратно, если выдашь нам Ионо! Давай сюда этого сраного литовца - и мы уйдём! В противном случае вам не яйца, а головы придётся друг другу отпиливать!

Недолгое молчание, переговоры вполголоса, несколько негромких восклицаний.

- Ждите! - от волнения голос переговорщика стал ещё выше, хотя это, казалось, было невозможно.

- Пищит, как дочкина игрушка, - тихонько сказал пулемётчик, вызвав серию смешков.

Примерно через десять минут послышались вскрики и гомон голосов. Отряд оживился, и я, подняв голову, увидел, что к нам движется целая делегация.

Десяток нездорово пухлых бородатых мужиков в поношенной форме Новосоветской армии возглавлял колоритный седобородый старик с безумными глазами, одетый в самодельную чёрную рясу с погонами капитана. Вместе с ними был ещё один человек - в классической синей робе заводского рабочего. Его руки связали за спиной, а на голову зачем-то нацепили мешок.

- Сюда идитя! - сказал капитан в рясе, пройдя половину пути. - Без оружия!

- Только без глупостей! - предупредил я и, оставив дробовик, пошёл навстречу.

- Вот он! - старик улыбнулся, обнажив все свои три гнилых зуба. - Забирайте и идите! Идите!

Сопровождающие толкнули Ионо мне под ноги, тот упал на колени и застонал.

- Ну вот. "Выдачи нет, выдачи нет", - передразнил я, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как перекосило от злости лицо сектанта. - Сейчас я заберу его - и мы с отрядом пойдём на выход. Делать подлянки и стрелять в спину не советую: это может плохо кончиться.

- Да не будем, не будем! - запричитал старейшина. - Только железо отключи. Не по-христьянски это.

- А стрелять первыми, значит, по-христьянски? - я угрюмо взглянул на старика.

- А стрелять - по-христьянски! - уверенно повторил мои слова священник. - Сами живёте без бога и другим не даёте, черти краснопузые! Давай уже! Забирай этого... Хакера! - последнее слово он произнёс как ругательство.

Я помог Ионо подняться на ноги и снял мешок для того, чтоб посмотреть на его рожу. А ну как старик меня обмануть решил?

Да, это был он. Хенрикас Ионо - белобрысый тридцатилетний мужик с арийскими чертами лица и голубыми глазами, которые смотрели с холодной ненавистью и презрением.

- Лабвакар, - оскалился я.

- Это по-латышски! - вскинул голову хакер.

- А мне плевать, - я передал по рации, что мы готовы выступать.

Отряд выстроился для прикрытия тыла. На обратном пути мы забрали сапёра, санитара, двух раненых и одного "двухсотого".

Бойцы взвалили на себя товарищей, которые из-за наркотика тихонько пели песни и хихикали, а командир без слов взял на руки тело погибшего. Нас никто не преследовал, и тишина туннеля нарушалась лишь воркованием накачанных наркотиками бойцов да ручейком, который уже не воспринимался на слух.

Люди старались не смотреть на погибшего, но я знал, что это лишь до окончания операции. Когда они доберутся до базы, закончат дежурство и вновь станут обычными людьми, чувство потери навалится, как груда металла, упавшая с небес. Друзей терять всегда тяжело, а в таких отрядах служили только друзья.

Командир внезапно остановился и повернулся к сапёру, когда мы отошли метров на пятьсот:

- Как там? Не пора?

- Да, наверное, пора, - пожал плечами сапёр после двухсекундного раздумья, и земля содрогнулась. Старые туннели встряхнуло, чугун застонал и заскрипел, а бетонная крошка посыпалась нам на головы. Отряд обдало волной горячего воздуха и пыли, от которых я инстинктивно закрылся рукой. Несколько раз громко чихнув, я протёр глаза, сняв предварительно перчатки - чёртова пыль!

- Ну, вот и всё, - жёстко резюмировал командир, оглянувшись на завал. И повторил уже тише, словно для мертвеца у него на плече. - Мы отомстили.