Союз нерушимый…

В грязном зеркале я увидел, как с громким хлопком на асфальте вздулось облачко белого дыма, заставившее «Волгу» затормозить.

Осколки, к счастью, её не задели, зато показали, что соваться ближе не следует. В конечном счёте это означало ещё немного выигранного времени. Жаль, преимущество работало, пока преследователь был один: очень скоро меня зажмут, поскольку Контора, скорее всего, уже оцепила всё, что только можно оцепить.

Яркий свет центра остался далеко позади.

Промелькнули и остались за спиной высокие башни у заколоченного вестибюля метро «Тимирязевская» – тёмные, опечатанные, радиоактивные и страшные.

С большинством подобных заброшенных объектов были связаны разные слухи – в основном о призраках, якобы там обитавших.

Возле них я резко затормозил, лихорадочно закрутил руль и, едва не врезавшись в жёлтую «копейку», красиво вписался в поворот, показавшийся мне достаточно тёмным и перспективным.

Туннель под железнодорожными путями, замусоренная аллея, жилые дворы – я не ошибся: тут нашлось достаточно места, чтобы потеряться. Нужно было лишь оторваться от «Волги», которая хоть и ехала на почтенном отдалении, опасаясь новых взрывов, но и выпускать меня из поля зрения не собиралась. Её водитель выключил фары и мигалки, отчего машина стала практически невидимой. Под покровом темноты сотрудники снова попытались подобраться ко мне поближе, но я уже включил тепловизор, да и граната была наготове: очередной хлопок за моей спиной, яркая вспышка – и понятливые КГБшники отстают.

Стоило свернуть во дворы, как скорость пришлось резко снизить нам обоим – в противном случае можно было легко врезаться в какой-нибудь неудобный столб или мусорный бак, похоронив надежду на продолжение погони.

Впрочем, я и не собирался долго кататься. Всё равно машине конец, а значит, нужно бежать на своих двоих, как в старые добрые времена. Поспешно рассовав по карманам ещё пару гранат и пистолет с магазином, я достал зажигалку и, стараясь не терять из виду КГБшников, сидевших у меня на хвосте, стал примечать подходящий тёмный угол.

Ждать пришлось недолго: я выбрал для побега проход между стоявшими под углом в девяносто градусов высотками.

Как раз то, что надо – проход достаточно узкий и находящийся в удалении от редкой цепочки фонарей. Я дважды щёлкнул зажигалкой, запалил обивку сиденья, тут же начавшую источать мерзкий жирный дым, поджёг коробку с оставшимися гранатами и, не затрудняя себя торможением, выскочил из машины.

Сырой асфальт больно ударил по всему моему многострадальному организму, ободрал ладони и выбил весь воздух из лёгких. Матерясь и кряхтя, я перекатился, уже слыша за спиной визг тормозов и хлопанье дверей. Пистолет сам собой оказался в моих руках. Я выпалил дважды над головами тёмных силуэтов, заставляя преследователей пригнуться, и, развернувшись, стартовал с места, как спортсмен-олимпиец.

Ругаясь, матерясь и задыхаясь, я бежал зигзагами в направлении спасительного тёмного провала, скрываясь за кустами, мусорными баками, теплотрассой и драным одеялом, зачем-то повешенным на турник.

Казалось, даже время замедлилось: это было похоже на сон, в котором движения вялые и тяжёлые, как в воде. Я свернул за угол, и в бетон за моей спиной злобно вгрызлись две пули.

«Успел! Успел!» – возликовал я, но останавливаться было рано. Требовалось закрепить результат.

Позади меня шарахнуло, как на Новый год: оставшиеся гранаты взорвались и разметали старушку «Победу» к чёртовой матери, попутно переполошив пол-Москвы.

Следующей целью стала детская площадка – два деревянных домика, высокая горка с лужей внизу и жутковатый деревянный истукан с надписью «старичок-боровичок». Я скрылся за самым прочным объектом – той самой горкой, отлитой, судя по толщине, из списанного крейсера, и сделал ещё пару профилактических выстрелов в проход между домами. Оттуда высунулась рука и оказала ответную любезность; несмотря на то что стреляли вслепую, сотрудник был очень близок к тому, чтобы проделать в моей тушке нештатное отверстие: прямо перед лицом зазвенело так, будто ударили в гонг, полетели искры, а в пандусе осталась вмятина. Всего лишь вмятина. Обожаю советские игровые площадки.

Пистолет в моих руках дважды дёрнулся, следом за пулями полетела граната. В тесноте хлопок оказался оглушителен, ближайшие стёкла вылетели, а из-за угла донеслось громкое матерное ругательство.

Отлично, просто отлично. Пригибаясь, я помчался к белеющему в темноте небольшому зданию, увитому трубами и проводами. Рядом с ним росли облезлые густые кусты сирени, а характерный букет запахов отбивал желание отсидеться там и предупреждал, что ступать следует осторожнее.

Мне нужен был люк, и я его нашёл. Сорвав и отбросив в сторону тяжёлую крышку, я вдохнул полной грудью запах мыльной воды и спрыгнул в благоухающую свободой тьму, очень надеясь, что из пола не будет торчать забытый рабочими лом. Это был бы подарок для разозлённых коллег – как жук на булавке. Меня бы запомнили надолго, а фотографии гуляли бы по внутренней сети Конторы со смешными комментариями.