Союз нерушимый

— Есть! Вижу цель!

Раздавшийся вслед за этими словами дружный рёв чуть-чуть не развалил павильон. Потом люди выскочили наружу и просто вопили от радости, подбрасывая вверх шапки и прыгая как дети, несмотря на то, что многие из них были уже вполне солидными людьми. В этом многоголосом гаме совершенно не слышны были слова оператора:

— Азимут… Дальность… Высота…

И только совсем молодой парень, до этого маячивший снаружи у дверей павильона, медленно брел по снегу в сторону. Потом уселся прямо в снег и поднял голову к ясному зимнему небу. Победа! Да, это была победа. Но господи, боже мой, чего же она ему стоила?!

Становление молодого инженера Пантюшина происходило стремительно. Как, впрочем, и многое другое в той стране, в которой он жил. Время было такое, стремительное. Стране Советов требовалось срочно преодолеть то отставание, которое «подарила» ей «Россия, которую кто-то потерял». Последнего царя, Николашку второго, совершенно не интересовала вся эта чепуха с производством и технологиями. Нет, ну и не надо, Европа поможет, купим. Заплатим хлебом, не оголодаем, небось. А потом еще гражданская война и разруха. Поэтому народ, поверивший новой власти, жил стремительно — стремительно учился, стремительно строил, стремительно делал, ясно понимая, что времени на раскачку нет — если страна не успеет окрепнуть, обязательно придёт Антанта. А этих «благодетелей» люди уже видели и, пока, не забыли, чего они стоят и зачем приходят. Если такое вообще возможно забыть.

Так и с Пантюшиным, всё происходило стремительно. Та случайная встреча с Лосевым явилась спусковым механизмом в его инженерной карьере. А что карьера? Нормальное слово, если под ним понимать стремление сделать больше для страны и народа, а не «карьерную лестницу» к «положенным» благам. За полгода, прошедшие после первого посещения Нижегородской радио-лаборатории, Андрей дослужился до должности старшего лаборанта за штатом. «За штатом» — потому, что оставить завод и бригаду было выше его сил. Разве можно «оставить» семью? Поэтому после смены он бежал в ставшие уже привычными кабинеты трехэтажного здания лаборатории, бывшего общежития семинаристов.

С этим зданием, кстати, была связана одна история, которую со смехом ему рассказывали сотрудники. Когда в 19-м году это здание переходило под нужды лаборатории, оно не пустовало. Хотя семинаристы большей частью разбежались, но пол-этажа занимали какие-то монашки, а на двух верхних жили увечные солдаты первой мировой и японской, оставшиеся без попечения. Ну, с монашками вопрос решился просто — им в темном коридоре продемонстрировали работу установки Тесла (трансформатора высокого напряжения), после чего монашки просто сбежали, не вынеся соседства с «бесовщиной». А инвалидам подыскали подходящее помещение и финансировали их переезд. Не важно, на какой войне воин получил свои раны, главное, он их получил ради Отечества, поэтому никакой русский человек не может вышвырнуть убогого на улицу, словно ненужную тряпку. А если ты пнул инвалида и отбросил как отработанный материал, то ты не русский. Ты вообще не человек.