Союз нерушимый

В машине, шикарном правительственном ЗиСе, Фрунзе, наконец, объяснил Новикову, что к чему. Сталин с проектом формирования нового типа армейских объединений был ознакомлен давно. И отнесся к идее весьма благосклонно. Проблема была только в организации и возможностях промышленности. Оборонка и так работала с максимальным напряжением: шестидневная рабочая неделя и трехсменная работа. Можно было перестроить работу ряда предприятий, работавших для народного хозяйства, но это было крайне нежелательно. Нельзя было допускать возникновения дефицита промышленных товаров народного потребления. Их и так было в обрез. И только жесткая система контроля позволяла обеспечивать бесперебойное снабжение. Но и развитие промышленности Страны Советов на месте не стояло. Видимо, время пришло и для решения подобных задач. Сегодня должно было состояться совместное заседание СНК и Политбюро, на котором, в том числе, должен был рассматриваться и вопрос создания «армий нового типа». Армий, которые должны были быть укомплектованы техникой и личным составом полностью уже в мирное время, а не ждать проведения мобилизации. Армия постоянной готовности — этот термин ввел Новиков на совещании по итогам одних учений и наркому обороны этот термин и сама идея очень понравились. Тем более, что Новиков не просто озвучил идею — он привел подробные расчеты необходимых сил и средств. Предоставил проект организационно-штатной структуры, и даже список основных задач подобных объединений, как в мирное, так и в военное время. В последующем, идею обкатали в Генштабе и управлениях наркомата. Подключили оборонные НИИ и представителей промышленности. На здоровый костяк идеи мышцы конкретных решений нарастали быстро.

Новиков слушал наркома и буквально разрывался от разнонаправленных эмоций. Конечно, было ощущение гордости и удовлетворения от того, что его идеи нашли свое воплощение. Было чувство восторга и гордости своей страной и её народом. И вместе с тем — холодным яростным комом распирала грудь и рвала душу ненависть к тем, кто загубил ЭТУ страну. Страну, для которой не было невозможного — превратили в третьеразрядный сырьевой придаток цивилизованного и сытого Запада. Превратили не в силу каких-либо объективных причин, а для удовлетворения своих личных амбиций. Для того, чтобы никто не мешал сладко жрать и воровать. Разве можно сравнивать эту Россию, которая сейчас носила гордое название СССР и ту, демократически-либералистическую «Россиянию», в которой даже за то, что ты пытался громко заявить, что ты русский, могли обвинить в шовинизме и фашизме. И ведь не просто обвинить, а и закопать потихоньку.

И как все это могло умещаться в душе и голове одновременно, Новиков и сам не знал. Но умещалось. И помогало ему не просто жить — а делать все, чтобы эта постыдная Россияния не могла возникнуть никогда. Вот и сейчас, он видел, что стал еще на один шаг ближе этой цели.

На само совещание Новикова так и не пригласили. Просидел в приемной почти четыре час. Но это его сейчас не огорчало. Зато появилось время спокойно обдумать все, что сегодня произошло.

Во-первых, он явно прошел какую-то проверку. Какую, непонятно. Но то, что это была проверка, он не сомневался ни секунды.

Во-вторых, за все время даже не вставал вопрос о его возвращении в дивизию. Ни в кадрах, ни при разговоре с наркомом. Следовательно, стоило готовиться к новому назначению. Какому и куда — это вопрос отдельный. Смысла гадать он не видел.

В-третьих, судя по всему, все «оргвыводы» были сделаны в его отсутствие. И тратить свое время и нервы на это не придётся.

Ну, и, в-четвертых, на такие совещания просто так не приглашают. Не требуешься сейчас, потребуешься позже. И, кажется, он догадывался, кому он мог потребоваться. Вопрос — зачем? Но тут уж следовало быть чуточку фаталистом и просто ждать. Слишком много вариантов и почти все — равновероятны.

Вопросов, напрямую кающихся темы формирования танковой армии, Новиков не опасался. Все давно рассчитано, увязано и разложено по полочкам. Благо, новообретённая память позволяла все это спокойно хранить в голове.

Из-за двойных дверей звуки не доносились, и о ходе совещания Новиков не знал. Тишину приемной нарушали только приглушенные звонки телефонов и тихий голос секретаря. Кстати, совсем даже не Поскребышева, а совершенно незнакомого истории товарища Лебедева. Лишь однажды тишину приемной нарушил выскочивший из кабинета полковник Генштаба Штеменко, на ходу торопливо кивнувший Новикову и умчавшийся в расположенную рядом рабочую комнату, оборудованную, как знал Новиков, всеми необходимыми средствами связи и немалой библиотекой карт и справочников. Через десять минут так же торопливо он прошел в обратном направлении. Вот и все. Сиди и жди.