Союз на всю жизнь

Это только начало эпохи исследования микробов, ведь только сейчас постепенно проясняется, что они господствуют повсюду: и на суше, и на воде, и в воздухе. Довольно перспективным становится изучение жизненного пространства микробов. Объектом изучения стал сам человек, его кожа, его естественные отверстия и главное – его пищеварительный тракт. Его второй геном.

Почти через 350 лет, после того как Антони ван Левенгук впервые увидел через свои суперлинзы «микроскопические организмы», а среди них бактерии, мы наконец-то начали осознавать их настоящее значение, их комплексное взаимодействие с нами и окружающей средой.

Свойственный человеческой точке зрения их дуализм оздоровительного и болезнетворного, полезного и опасного – центральная тема их изучения. Это – одна ось хорошего и плохого. И иногда одна-единственная бактерия соединяет все это в себе. Об этом и пойдет речь в следующей главе.

Глава 7 В поисках потерянного микроорганизма

Успехи в борьбе против возбудителей болезней впечатляют. Возможно, мы не заметили их добрые услуги – и еще пожалеем об их истреблении.

Иногда нужно очень много путешествовать, чтобы снова встретить старых друзей. Поэтому Мария Глория Домингез-Белло, профессор Нью-Йоркского университета, несколько лет назад отправилась в Венесуэлу. Ее знакомые и родственники отошли на второй план. Домингез-Белло отправилась на участок леса на берегу реки Ориноко на юго-западе страны в надежде на встречу с несколькими самыми старыми друзьями человечества.

Вдали от городов, супермаркетов, врачей, проточной воды и электрического тока биолог искала максимально подлинное сообщество кишечных микробов. Вплоть до 1970-х годов народ гуахибо еще проживал в данном регионе в качестве племени, занимающегося охотой и собирательством, прежде чем они были переселены в дома, которые были построены правительством.

Сегодня они питаются преимущественно кукурузой, корнем маниока, рыбой и при случае какой-либо дичью. Но сахар, шпик, йогурт и тому подобное, несмотря на то что они все еще живут в достаточной уединенности, не кажутся чужеродными.

Полностью не затронутыми влиянием пищевой промышленности, которую Домингез-Белло с такой радостью исключила, не жили даже гуахибо, когда профессор посетила их в первый раз. Но они явно были ближе к образу жизни, не подверженные воздействию привычных нам продуктов, чем любой житель Каракаса или Нью-Йорка.

До того как биолог смогла собрать бактерии местных жителей, она, изучившая микробиоту во всем мире, вынуждена была объяснять донорам, что именно она ищет. Так как они сначала, разумеется, сочли весьма странным тот факт, что приехала горожанка с намерением использовать пробы их естественных отходов. В этом заключалась прагматическая причина того, чтобы не продвигаться еще глубже в джунгли, поскольку более первобытно живущим народам сбор анализов кала было бы объяснить гораздо сложнее.

Домингез-Белло и ее коллеги искали – и все еще ищут – не испорченный западным образом жизни первобытный микробиом человека. Они хотят знать, что мы утратили, с тех пор как обустроили нашу современную жизнь стерильной готовой едой, стерилизованной водой, антибиотиками и родами с применением кесарева сечения. Ввиду этого ее команда осуществляла сбор не только в Амазонской низменности, но и также в деревне Малави на юго-востоке Африки. «Эти пробы на вес золота», – заявляет ученая. Даже если она знает, что они не ответят на все ее вопросы.

С промышленной революцией наше отношение к нашим бактериям существенно исказилось. Города стали чище, люди перестали жить в такой близости к скоту, как на протяжении тысячелетий до этого. Воду смешали с хлором, чтобы освободить ее от микроорганизмов, еду мыли все больше и больше, появились чистящие и дезинфицирующие средства.

Все это появилось, после того как венгерский врач Игнац Земмельвейс доказал, насколько эффективной может быть гигиена в целях профилактики смертельно опасных инфекций.

А с середины XX века отношения между человеком и микробом подвергают нагрузкам еще и антибиотики. Это имело и имеет последствия.

Бактерии покидают человека, и это вызывает вопросы. Если они так долго были с нами, что случится, когда они исчезнут?

Кем вообще были те микроорганизмы, которые населяли нас изначально? Что они делали? И следует ли нам там, где они, возможно, еще существуют, собирать их и поддерживать своего рода микробный «зоопарк», чтобы, если это окажется нужным, со временем иметь возможность снова культивировать их всех вместе или по отдельности?

Цивилизационный дефицит бактерий