Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Практика показывает иное. Некоторые из газетных текстов в «Знамени прогресса» Довлатов в дальнейшем использовал в литературе. Напомню о сборнике «Демарш энтузиастов», в котором напечатан рассказ «Когда-то мы жили в горах», в первой версии опубликованный в «Крокодиле». В этом же сборнике присутствует рассказ «Эмигранты». Его первый вариант опубликован на страницах «Знамени прогресса». Два ленинградских приятеля – Коберидзе и Самохвалов – после бурной ночи проснулись в незнакомом месте. Прохожий сообщает им, что они находятся в Новой Голландии. Приятели решили, что они в подпитии перешли границу. Незадачливые «нарушители границы» пытаются понять, как им быть дальше.

– Что же делать? – воскликнул Коберидзе. – Пропадем в незнакомой стране!

– Главное, не падать духом, – произнес Самохвалов. – Ну, выпили. Ну, перешли границу. Расскажем все чистосердечно, так и так.

– Я хочу домой, – сказал Коберидзе. – Я не могу жить без Грузии!

– Ты же там сроду не был.

– Все равно я грузин.

– Ты же не выезжал из Ленинграда!

– Зато всю жизнь варил щи из боржоми.

Друзья принимают решение пробираться на родину, используя знания, полученные на уроках политинформации: «беднейшие слои помогут», отмечает Самохвалов. Но постепенно «жизнь налаживается». «Эмигранты» отмечают, что прохожие хорошо одеты, видят множество автомобилей. Закрадывается предательская мысль – задержаться в мире «частной торговли» и «морального разложения». Отдельно подчеркивается такое преимущество, как наличие ковбойских фильмов. Между тем практически состоявшиеся перебежчики выходят на «блюстителя порядка в серой, удивительно знакомой форме».

Спустя тринадцать лет Довлатов вносит в текст своей старой юморески некоторые изменения. Во-первых, персонажи поменяли фамилии. Коберидзе стал Чикваидзе, Самохвалов превратился в Шаповалова. Появился эпизод, описывающий знакомство будущих «эмигрантов».

Познакомились они недавно. Их сплотила драка около заведения шампанских вин. В тесноте поссориться недолго. Обувь летняя, мозоли на виду.

– Я тебя зарежу! – вскричал Чикваидзе. (Шаповалов отдавил ему ногу.)

– Не тебя, а вас, – исправил Шаповалов.

Затем они долго боролись на тротуаре. И вдруг Чикваидзе сказал, ослабив пальцы на горле Шаповалова:

– Вспомнил, где я тебя видел. На премьере Тарковского в Доме кино…

Кстати, дальше в новом тексте пропадает реплика Самохвалова-Шаповалова о том, что Коберидзе-Чикваидзе никогда не выезжал из Ленинграда. Тут писатель следует «правде жизни». Если в свежем варианте приятели познакомились недавно, то Шаповалов вряд ли в подробностях знает биографию Чикваидзе. Эпизод знакомства превращает условных рабочих в явных интеллигентов: «не тебя, а вас», посещение премьеры Тарковского. Довлатов типизирует приятелей, встраивая их в ряд «своих» персонажей.

Автор дописывает микроэпизод, пародирующий пропагандистские штампы о «коренных противоречиях западного общества»:

– Обрати внимание! – закричал Чикваидзе. – Вот изверги!

Чернокожего повели линчевать!

И верно. По людной улице, возвышаясь над толпой, шел чернокожий. Его крепко держали под руки две стройные блондинки…

Немного изменен финал, образ «блюстителя порядка» приобрел оттенок легкого абсурда и какой-то домашности:

Через минуту друзья, обнявшись, шагали в сторону площади. Там, достав из кобуры горсть вермишели, завтракал блюститель порядка, расцветкою напоминавший снегиря.

Но в целом на удивление текст сохранил начальную цельность. Нельзя сказать, что Довлатов использовал только его отдельные элементы или переформатировал. Это свидетельствует о кооперации «участков мозга» журналиста и писателя Довлатова.