Сойка-пересмешница

Пытаюсь снова заснуть, но я слишком возбуждена. В голове вспыхивают картины вчерашнего дня. Бомбардировка, горящие планолеты, лица раненых, которых больше нет. Смерть подступает со всех сторон. Мое воспаленное воображение возвращает меня в гущу боя. Вот передо мной взрывается бомба. Вот я в планолете с отвалившимся крылом падаю в никуда. Вот лежу беспомощная на койке, и на меня обрушивается крыша госпиталя. Все это я видела собственными глазами или на пленке. Все это вызвала я сама — одним выстрелом из лука. Этот кошмар навсегда останется со мной.

Во время ужина Финник приходит ко мне со своим подносом, чтобы вместе посмотреть новый ролик. Вообще-то его определили в отсек на том же этаже, где раньше жила я, но у него так часто случаются рецидивы, что практически он живет в госпитале. Сегодня показывают ролик «Вы знаете, кто они. Вы видите их дела», смонтированный Мессаллой. Репортаж из Восьмого сопровождается студийными комментариями Гейла, Боггса и Крессиды. Мне тяжело видеть свое посещение госпиталя, зная, что произойдет дальше. Когда на крышу начинают сыпаться бомбы, я зарываюсь лицом в подушку и снова смотрю на экран только в конце, после гибели раненых.

По крайней мере, Финник не аплодирует и не радуется.

— Люди должны знать, что происходит, — говорит он просто.

— Давай выключим, Финник, пока они не дали повтор, — прошу я.

Но как только рука Финника тянется к пульту, кричу:

— Подожди!

Капитолий включился со специальным выпуском. На экране знакомое лицо. Да, это Цезарь Фликермен. Нетрудно догадаться, кто будет его гостем.

Изменения, произошедшие с Питом, повергают меня в шок. Здоровый парень с ясными глазами, которого я видела несколько дней назад, похудел по крайней мере на пятнадцать фунтов. Руки нервно дрожат, под глазами мешки. Его явно готовили к интервью, но ни элегантная одежда, ни грим не могут скрыть боли, которую он чувствует при каждом движении. Он искалечен и физически и морально.

Как же это случилось? Я совсем недавно его видела! Всего четыре — нет, пять — да, пять дней назад. Когда он успел так измениться? Что они с ним делали? И тут до меня доходит. Я прокручиваю в голове то первое интервью с Цезарем. Можно ли понять, когда оно происходило? Нет, никак. Его могли снять через день или два после того, как я взорвала арену, а потом они делали с Питом, что хотели.

— О, Пит... — шепчу я.

После нескольких дежурных фраз Цезарь спрашивает Пита, что тот думает о слухах, будто я снимаюсь в агитационных роликах для дистриктов.

— Они ее используют, — говорит Пит. — Чтобы подстегнуть повстанцев. Скорее всего, она не понимает, что происходит на самом деле. Что поставлено на карту.

— Может быть, ты хочешь ей что-нибудь сказать? — спрашивает Цезарь.

— Да, хочу. — Пит смотрит в камеру, прямо мне в глаза. — Не будь дурой, Китнисс. Думай своей головой. Тебя хотят превратить в оружие, которое уничтожит человечество. Используй свое влияние, чтобы остановить войну. Пока все не зашло слишком далеко. Спроси себя, доверяешь ли ты людям, которые рядом с тобой? Знаешь ли ты, что происходит на самом деле? И если нет, — узнай.

Черный экран. Герб Панема. Передача закончилась.

Финник выключает телевизор. Через минуту сюда заявится целая куча народа, чтобы разрушить то впечатление, которое оказали на меня слова Пита и его состояние. Я должна буду с ними соглашаться. Однако, по правде говоря, я не доверяю ни повстанцам, ни Плутарху, ни Койн. Я не уверена, что они говорят мне правду. И не смогу притворяться.

Шаги уже приближаются.

Финник крепко берет меня за плечи.

— Мы этого не видели.

— Что? — спрашиваю я.

— Мы не видели Пита. Только ролик о Восьмом. Потом сразу выключили телевизор, потому что ты расстроилась. Идет?

Я киваю.

— Доедай свой ужин.

Прежде чем входят Плутарх и Фульвия, я успеваю немного прийти в себя. С аппетитом ем капусту с хлебом. Финник восхищается тем, как смотрелся Гейл на экране. Мы поздравляем вошедших с удачным роликом и невзначай упоминаем, что сразу после него выключили телевизор. На их лицах появляется облегчение. Поверили.

Никто не упоминает о Пите.

9

После того как меня несколько раз будят кошмары, я больше не пытаюсь заснуть. Просто лежу в кровати и притворяюсь спящей, когда кто-нибудь заглядывает в палату. Утром меня выписывают. Советуют беречь себя и поменьше волноваться. Крессида просит записать несколько реплик для нового агитролика. За обедом я напрасно жду, что кто-нибудь заговорит о вчерашнем интервью Пита. Но ведь кто-то должен был его видеть, кроме нас с Финником!

После обеда у меня тренировка. Гейла отправили к Бити — работать над каким-то оружием, поэтому мне разрешают взять с собой в лес Финника. Некоторое время мы просто гуляем, потом прячем наши маячки под кустом и отходим подальше обсудить ситуацию.

— Я ни единого слова не слышал о Пите. А при тебе никто о нем не говорил? — интересуется Финник.

Я мотаю головой. После паузы он спрашивает:

— Даже Гейл?

У меня еще остается крошечная надежда, что Гейл действительно ничего не знает.

— Может, он просто ждет подходящего момента, чтобы поговорить с тобой?

— Может быть.