Сойка-пересмешница

Может, это нечто большее, чем просто торжество. Может, все мы так изголодались по чему-то хорошему, что просто хотим быть частью этого. Тогда это объясняет, почему — когда Плутарх обдумывает наряд невесты — я вызываюсь отвезти Энни в мой дом в Двенадцатом, где Цинна оставил кучу вечерних платьев в кладовке. Все те свадебные наряды, что он создал для меня, уехали обратно в Капитолий, но остались некоторые из тех платьев, что я надевала во время Тура Победителей. Я немного напряжена тем, что мне придется остаться с Энни наедине, ведь все, что я о ней знаю, это то, что Финник ее любит, и что все остальные считают ее чокнутой. Когда мы уже на борту планолета, я понимаю, что она не столько чокнутая, сколько неуравновешенная. То она смеется невпопад, то растерянно выпадает из беседы. Эти зеленые глаза так сосредоточенно фокусируются на какой-нибудь точке, что ты неосознано пытаешься разглядеть, что же она видит в воздухе. Иногда, без особой на то причины, она зажимает уши руками, будто блокируя болезненные звуки. Согласна, она странная, но если Финник любит ее, мне этого достаточно, чтобы принять ее.

Мне разрешили взять с собой свою группу подготовки, что автоматически освобождает меня от принятия решений касаемо моды и стиля. Как только я открываю шкаф, в комнате воцаряется тишина — настолько сильно ощущается присутствие Цинны в плавности линий каждого изделия. Затем Октавия падает на колени, трется щекой о подол платья и заливается слезами.

— Как же долго, — вздыхает она, — я не видела ничего настолько прекрасного.

Поэтому по стандартам Капитолия, получилась довольно простая и скромная церемония. Но это не важно, так как ничто не сравнится с красотой этой пары. И не только благодаря их нарядам — на Энни зеленое шелковое платье, которое я надевала в Дистрикте-5, на Финнике один из костюмов Пита, который они немного изменили — хотя их убранства изумительны. Кто может не заметить сияющие лица двух людей, для которых когда-то этот день был лишь призрачной возможностью? Далтон, скотовод из Десятого, проводит обряд венчания, так как он похож на церемонию из его дистрикта. Но также присутствуют уникальные, свойственные только Дистрикту-4, штрихи. Сеть, сплетенная из длиной травы, накрывающая пару во время произнесения клятв, прикосновения к губам друг друга соленой водой и древняя обручальная песня, которая сравнивает супружество с морским путешествием.

Нет, мне не приходится притворяться, что я счастлива за них.

После поцелуя, который скрепляет союз, поздравлений и тоста за кружкой яблочного сидра, скрипач начинает играть мелодию, которая завладевает вниманием каждого жителя Двенадцатого. Может мы и были самым маленьким и бедным дистриктом Панема, но мы умеем танцевать. Официально ничего не было запланировано на данный момент торжества, но, вероятно, Плутарх, который руководит промо из диспетчерской, скрестил пальцы. Конечно, Сальная Сэй тут же хватает Гейла за руку, тащит его в центр зала и становится лицом к нему. Люди со всех сторон спешат присоединиться к ним, образуя два длинных ряда. И начинаются танцы.

Я стою в сторонке, прихлопывая в ритм музыке, когда чья-то костлявая рука сжимает меня за предплечье. Джоанна смотрит на меня сердитым взглядом.

— Ты что, собираешься упустить шанс показать Сноу, как ты танцуешь?

Она права. Что может кричать о победе громче, чем счастливая Сойка-пересмешница, кружащаяся под музыку? Я нахожу Прим в толпе. Так как мы часто практиковались долгими зимними вечерами, мы составляем отличную пару. Я отмахиваюсь от ее беспокойства о моих ребрах, и мы занимаем свои места в противоположных рядах. Мне все же немного больно, но удовольствие от того, что Сноу наблюдает за тем, как я танцую со своей сестренкой, обращает все остальные чувства в пыль. Танцы меняют нас. Мы обучаем гостей Дистрикта-13 танцевальным па. Настаиваем на танце жениха и невесты. Беремся за руки и организуем громадный, вращающийся круг, в котором люди показывают, на что способны их ноги. Здесь так долго не происходило ничего причудливого, радостного и веселого. Так могло бы продолжаться всю ночь, если бы не последний пункт, запланированный Плутархом. Тот, о котором я ничего не знала, потому что подразумевалось, что это будет сюрприз.

Четверо помощников вкатывают в зал огромный свадебный торт. Гости пятятся назад, освобождая дорогу этому чуду, этому ослепительному творению, разукрашенному сине-зелеными волнами с белыми кончиками из сахарной пудры, в которых плещутся рыбы и лодки, тюлени и морские цветы. Но я проталкиваюсь сквозь толпу, чтобы убедиться в том, что я заметила с первого взгляда. Как нет сомнения в том, что вышивка на платье Энни сделана руками Цинны, так и глазированные цветы на торте, без сомнения, принадлежат кисти Пита.