Сойка-пересмешница

Лютик теперь снабжается дневным пищевым рационом и лотком с песком, размещённым в ванной под раковиной. Когда Прим укладывает меня в постель, он вспрыгивает на мою подушку, соревнуясь за её внимание. Она баюкает его, оставаясь сосредоточенной на мне.

— Китнисс, я знаю, что всё, произошедшее с Питом, ужасно для тебя. Но не забывай, что у Сноу были недели, чтобы обработать его, а у нас он только несколько дней. Есть шанс, что прежний Пит, тот, что любит тебя, всё ещё внутри. Пытается вернуться к тебе. Не переставай верить в него.

Я смотрю на мою маленькую сестрёнку и думаю, как же она унаследовала все те лучшие качества, что проявились в нашей семье: исцеляющие руки нашей матери, рассудок отца и мой боевой дух. Также в ней было нечто ещё, нечто всецело её собственное. Способность, заглянув в запутанную жизненную неразбериху, увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Неужели она может оказаться права? И Пит сможет вернуться ко мне?

— Мне надо в больницу, — говорит Прим, укладывая Лютика в кровать рядом со мной. — А вы двое составите друг другу компанию, ладно?

Лютик соскакивает с кровати и бежит за ней к двери, громко жалуясь, когда его оставляют за дверью. Мы с Лютиком поганая компания друг для друга. Примерно через 30 секунд я понимаю, что не смогу оставаться запертой в подземной камере, и оставляю Лютика предоставленным самому себе. Заблудившись несколько раз, я в итоге добираюсь до отдела Спецобороны. Каждый встречный пялится на мои синяки и я не могу избавиться от чувства смущения до такой степени, что натягиваю воротник почти до самых ушей.

Гейла, должно быть, тоже выписали из больницы сегодня утром, потому что я гахожу его в одном из исследовательских кабинетов вместе с Бити. Они совершенно поглощены измерениями, склонив головы над чертежами. И пол, и стол, устланы различными вариантами набросков. Другие эскизы пришпилены к обитым кожей стенам и заполняют экраны нескольких мониторов. В черновых линиях одного из чертежей я узнаю вздёргивающую петлю-ловушку Гейла.

— Что это? — сипло спрашиваю я, отвлекая их внимание от бумаг.

— Ой, Китнисс, ты нас застукала, — радостно говорит Бити.

— Почему? Это что, секрет? — мне известно, что Гейл много времени проводит здесь внизу, работая с Бити, но я предполагала, что они возятся с луками и другим оружием.

— Не совсем. Но из-за всего этого я чувствовал себя немного виноватым, так надолго украв у тебя Гейла, — признаётся Бити.

Так как большую часть своего времени в Тринадцатом дистрикте я провела в больнице в процессе восстановления, будучи дезориентированной, переживающей и обозлённой, то не могу сказать, что отсутствие Гейла меня беспокоило. В любом случае, между нами не все гладко. Но я позволяю Бити думать, что он мне обязан.

— Надеюсь, вы потратили его время с пользой.

— Подойди и увидишь, — говорит он, взмахом руки подзывая меня к монитору.

Так вот чем они занимались. Взяв за основу ловушки Гейла, они превратили их в оружие против людей. Главным образом в мины. Дело было не столько в механизмах ловушек, сколько в психологическом аспекте. Минирование областей, обеспечивающих всё самое необходимое для выживания. Воды или продуктов питания. Ужасные жертвы, что побуждает к бегству огромное количество народа и влечёт ещё большие разрушения. Создание угрозы потомству, чтобы привлечь реально желанную цель — родителей. Заманивание жертвы в место, которое кажется безопасным убежищем и где поджидает смерть. В некоторых случаях Гейл и Бити не принимали во внимание окружающую среду, а сосредотачивались на человеческих побуждениях. Например, сострадание. Подрывается мина. У людей есть время, чтобы поспешить на помощь раненому. И потом срабатывает вторая более мощная мина, убивая всех.

— Мне кажется, что вы переходите черту, — говорю я. — Разве такое не осуждается?

Они оба таращатся на меня — Бити с сомнением, а Гейл враждебно.

— Полагаю, не существует книги правил о том, какие действия могут считаться неприемлемыми по отношению к другим людям.

— Ещё как существует. Мы с Бити придерживаемся той самой книжки с правилами, которой пользовался президент Сноу, когда промывал мозги Питу, — говорит Гейл.

Жестоко, но в точку. Я воздерживаюсь от дальнейших комментариев. Я чувствую, что если срочно не выйду на улицу, то просто взорвусь от ярости, но я ещё не успеваю покинуть отдел Спецобороны, когда меня вылавливает Хеймитч.

— Пойдём, — говорит он. — Нам надо, чтобы ты вернулась наверх в больницу.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Они собираются кое-что попробовать с Питом, — отвечает он. — Пустить к нему самого безобидного человека из Двенадцатого дистрикта, какого только они могут придумать. Найти кого-то, с кем у Пита могли бы быть общие детские воспоминания, но ничего, тесно связанного с тобой. Сейчас они отбирают людей.