Сойка-говорун (СИ)

— Нож в голову, думаю, тоже подействует. Идемте скорей, оно боится света.

Мы быстрым шагом идем вперед. Мертвец, кажется, устал пытаться нас достать. Удача улыбается нам: мы обнаруживаем дверь, за которой скрывается долгожданная кухня. Едва мы оказываемся внутри, как в нос дает приятный запах жареного мяса.

— Так, не теряем головы, — говорит Лесли. — Мало ли опять одурманят? Есть, конечно, хочется, аж жуть, но нужно держаться, слышите?

Кажется, это уже случилось. Рот наполняется слюной, а живот крутит от манящих и знакомых запахов. Джерри идет к ближайшей плите и окидывает крышку кастрюли.

— Суп! Суп с мясом! А здесь… здесь жаркое! Боже, я сейчас умру!

Я подбегаю к нему, слышу, как за спиной Лесли говорит что-то про закрытую дверь и безопасность, но мне плевать. Я как завороженная смотрю на густой бульон и только благодаря силе воли не ныряю в него с головой. Джерри, успевший обежать всю кухню сует мне в руки тарелку с ложкой. Мы зачерпываем ими суп. Он не очень горячий. Джерри выхлебывает суп прямо из тарелки, я же заставляю себя есть ложкой. Вкус неописуемый и ни на что не похожий. Лесли, в конце концов, сдергивает респиратор и присоединяется к нам.

Покончив с супом, мы приступаем к жареному мясу. Куски — невероятных размеров, средней прожарки, покрытые аппетитной корочкой — словно тают во рту. Для полного счастья не хватает вина. Я облизываю покрытые жиром пальцы и подхожу к холодильнику, который заприметила раньше. Открыв его, я издаю нервный смешок: внутри оказывается несколько бутылок вина — какое совпадение. Я, не глядя, беру одну из них и бью горлышком по столу. Повезло, что бутылка вся не разлетелась на осколки. Джерри уже спешит подставить кружку, но Лесли его останавливает. Она оказывается знатоком в этом деле: достает из сумки бумагу и сцеживает вино в кружки. Мы пьем, чувствуя приятное жжение в горле. Лесли, как единственной источник здравости, говорит, что слишком напиваться не стоит. Но Джерри тут же подсовывает ей бутылку. Несколько глотков и вот она уже доходит до нашей кондиции.

Я не знаю сколько прошло времени: может час, а может два. Мы откупориваем уже третью бутылку — вторая разлетелась на осколки, когда ее пытался открыть Джерри. Мы с Лесли заливаемся смехом, когда видим, как он пытается собрать остатки вина в кружку. Перед моими глазами все плывет, а на душе становится непонятно легко. Мне кажется, если сюда ворвется сам Лестер, то вместо боя я предложу ему выпить. Хорошо, если он не откажется: уже кто-кто, а он точно оценит прекрасное красное вино. Хотя, может, оно на самом деле на вкус как помои: никогда не разбиралась в этом напитке. Вот бы сюда тот самый коктейль, который готовит Кира из Капитолия. Выпить и забыться на все Игры, а проснуться победителем с короной на голове…

Джерри уже прилично пьян. Он начинает травить тюремные байки, которые успел насобирать в течение своего заключения. Лесли смеется над каждой его шуткой. Вдруг он, пошатываясь, встает и предлагает мне руку, приглашая на танец. Я зачем-то принимаю его предложение. Лесли начинает петь красивую песню, которую я когда-то слышала в Капитолии. Оказывается, мы все знаем слова. Под музыку танцевать оказалось удобней. Ну вот: уроки Лесли Штук не прошли даром. Мы кружимся по всей кухне, только чудом не разнеся ее. Наконец, я как можно элегантней присаживаюсь перед Джерри, едва не потеряв равновесие, благодарю его за танец. Джерри целует мою ладонь и бежит к Лесли. Он заваливает ее на пол и начинает щекотать. Они зовут меня присоединиться, но я отмахиваюсь и иду к холодильнику. Ноги приятно подкашиваются, я почти не могу идти. Взяв бутылку, я так и падаю рядом с холодильником. Лесли и Джерри начинают о чем-то мило шептаться. Я что-то говорю им о непотребствах и стыде, хотя, они вряд ли меня слышат. Посмеиваясь, отползаю к двери: мне как раз их там не будет видно. Зато я могу охранять вход. Правда, что я сделаю в таком состоянии. Разбив горлышко, я пью прямо из бутылки. Осколков, вроде бы, не наблюдается. Я мысленно переношусь далеко отсюда, в свой родной Второй дистрикт. Боги, как же я скучаю по родине. Я даже готова вернуться в свой покосившийся дом на Улице победителей, только чтобы увидеть эти горы и почувствовать тот холод, который они приносят. Вдруг в голове вспыхиваю образы не моего дома, а приличного особняк в центре Улицы, прямо по соседству с Магнусом Стерлингом Шаром. Я стою у его дверей, а рядом, держа меня за руку, стоит Катон. Мы вместе заходим внутрь, а внутри нас уже ждут остальные победители, чтобы поприветствовать.