София: тернистый путь феи

— Да, он был против того, чтобы отец женился. Мадам Айрин — добрейшее создание, но ее мать… Мальчику тогда было двенадцать лет. Он сказал отцу, что против их свадьбы. Чего он боялся, я так и не поняла. Говорил про какие-то силы, про то, что может родиться ведьма… Не знаю, не помню уже! Давно это было, девять лет прошло! Барон решил, что сын так и не отправился после смерти матери и попросту ревнует. Не поверил ему. Поссорились они. Сынок и заявил: "Выбирай: или я, или она!" Барон и осерчал, сказал, чтоб ноги его здесь не было! А парнишка и сбежал из дома. С тех пор и не появляется здесь! Хотя, кухарка вроде бы видела его недавно. В тот день, когда гроза страшная была. Зачем приходил, не знаю. Герда молчит, словно воды в рот набрала. И остальные тоже!

— Значит, это был сын хозяина! — в душе что-то содрогается.

Симона уходит, а я остаюсь в комнате одна.

— Почему я так реагирую? Странная семья! Не стоит забивать себе этим голову! — решаю я и бегу к мадам Айрин, чтобы предупредить о том, что я планирую сегодня прогуляться.

Глава 16

Госпожа не возражает против моей прогулки, но предупреждает, чтобы я не уходила слишком далеко, ведь это может быть опасно. Говорят, где-то в лесу неподалеку появилась шайка разбойников.

Я обещаю, что буду гулять лишь рядом с замком, но едва выхожу за ворота, сворачиваю в сторону дороги, ведущей к той деревне, куда мы недавно ездили на ярмарку. Я иду к тому мостику, будто повинуясь какому-то зову. Путь неблизкий, но летний день только начал разгораться. На небе ни единого облачка, воздух наполнен ароматом трав, а прохлада речной воды манит, заставляя забыть о возможной опасности. Звенящий говор птиц разносится над лесом, ветви шумят, покачивая листьями на ветру. В тени деревьев на так жарко, как на открытом месте, и я даже не жалею, что забыла шляпку в своей комнате. В воздухе звенят мухи, предупреждая, что лето вступило в полную силу и сегодня жара не отступит до позднего вечера.

Я иду довольно долго, но не по дороге, а вдоль леса, чтобы случайно не встретится с кем-нибудь. Пока я добираюсь до деревни, мимо меня успевают проехать несколько повозок, телега, груженная сеном и несколько всадников.

До мельницы рукой подать, значит, я почти пришла. Перебираюсь на дорогу и иду к домикам, пригревшимся на холме. Местные жители заняты работой и на меня, одетую в простое платье, мало чем отличающееся от того, что носят деревенские девушки, никто не обращает внимание. Рядом с большим домом пахнет хлебом, и я догадываюсь, что здесь находится пекарня. Как жаль, что я не захватила с собой пару монет, чтобы можно было купить себе булочку. После долгой прогулки перекус не был бы лишним.

Походив взад-вперед возле пекарни решаю уйти, чтобы не смущать людей. Пришла без денег, так нечего и на пироги рот раззевать! Надо было с собой хоть корочку хлеба взять, ведь и обратно путь неблизкий! Ладно, можно ведь и потерпеть, для фигуры полезно!

Смеюсь своим мыслям и ухожу.

По дороге проезжает еще одна телега, до верху набитая сеном. Косарь покрикивает на лошадь, а мне кажется, сена так много, что оно вот-вот упадет. Но оно все-таки не падает, держится.

Прохожу мимо гончарной мастерской и слышу знакомый голос. Тот самый мальчишка, который на днях продал мне три маленьких глиняных горшочка. Он о чем-то спорит с отцом, оправдывается, плачет.

Подхожу поближе, прислушиваюсь и заглядываю в окно. Пол завален глиняными черепками. Гончар в гневе бьет рукой по столу, а мальчик заливается горькими слезами.

— Как ты мог быть так неосторожен?! Разбил горшки, на изготовление которых у меня ушла неделя! Через два дня в городе открывается ярмарка. Что я буду продавать? Мы с матерью с трудом копим приданое для твоей сестры. Как теперь быть?! — кричит гончар в отчаянии.

Видимо, ему действительно очень нужны были эти деньги. Но чем я могу помочь? Того, что лежит в моем кошельке, спрятанном под матрасом, не хватит, чтобы возместить потерю.

Мальчик плачет, забившись в угол. Ему и самому жаль отцовского труда. Он не хотел, чтобы так получилось.

Едва отец выходит из мастерской и скрывается за дверью соседнего дома, я решаю действовать.

— А смогу ли я? Надо попробовать! Красная во сне говорила мне, что феи должны помогать людям.

Притаившись под окном, сжимаю в руке кулон и шепчу нужные слова.

Светящиеся сиреневые цветы распускаются в воздухе, мерцающее облако заполняет гончарную мастерскую. Мальчик, не веря своим глазам, закрывает лицо руками и еще сильнее забивается в угол.

Мои сиреневые цветочки не успевают померкнуть, а горшки уже вновь целы. Весь стол заставлен новенькими горшочками, тарелками, чашками и кувшинами. Посуда блестит, будто ее только что обожгли в печи.

Сын гончара испуганно озирается, по сторонам, все еще не понимая, что произошло. Он осторожно дотрагивается до кувшина, стоящего ближе к краю стола, будто боится, что тот его укусит.

— Спасибо! Спасибо! — кричит он искренне, от души, и продолжает плакать, но теперь уже от счастья.

Вряд ли он меня видел, но догадался, что произошло что-то необычное. Правильнее сказать, волшебное.