София: тернистый путь феи

Стол полностью закрывает мои руки, при своем росте она просто не могла видеть! Даже кончик карандаша не было видно! Тогда как? Посмотрела под столом? Но она и с места не сдвинулась за это время! Лиза все время была у меня на виду и смотрела исключительно в тетрадь!

— Ведьма! Моя ученица — маленькая ведьма! — понимаю я, и это приводит меня в ужас.

Лиза хихикает, глядя на меня, а я не знаю, что придумать, чтобы выйти из этой неловкой ситуации.

Меня спасает служанка, которую за Лизой прислала мама. Она уводит девочку, а я, еще пару минут просидев в полной растерянности, отправляюсь в свою комнату.

— Моя ученица — маленькая ведьмочка! — эта мысль ни на секунду не оставляет меня в покое.

За что мне это? Почему же мне так "везет"?! Сначала мадам Ивонн с ее говорящими туфлями, а теперь это юное дарование… За что?

Не знаю, сколько времени я просидела в своей комнате, жалея себя и каря злодейку-судьбу, но в какой-то момент мне стало легче. Ничего страшного ведь не произошло. Я цела и невредима. И сегодняшнее занятие, несмотря на все сюрпризы Лизы, прошло довольно хорошо. Почему я бегу от малейшей опасности? Должна ли я вновь бросить все, почувствовав угрозу? Почему хочу бежать, как последняя трусиха?

Нет, на этот раз я не побегу! Я нужна здесь. Я нужна родителям Элизы и, возможно, ей самой. Быть может, у меня есть шанс какой-то ей помочь, направить ее? Ведь в этом и суть работы преподавателя: быть не только учителем, но и наставником, советчиком. Почему девочка решила поделиться своими секретами именно со мной? Значит, я нужна ей. Мне, конечно, будет трудно. Но никто и не говорил, что должно быть легко! Да и после знакомства с мадам Ивонн мне уже ничего не страшно!

Если крестная-фея так занята, что не может мне объяснить, как пользоваться моим даром, придется познавать все опытным путем. Конечно, не хочется рисковать, участвуя в таких "опытах", но другого выхода у меня нет. Для начала нужно научиться защищаться от влияния "невидимых друзей" Элизы (не знаю, кто они, и знать не хочу!), которые вытягивают из меня все силы. Пусть держатся от меня подальше, иначе им не поздоровится!

Окрыленная этими мыслями, решаю выйти на улицу. За окном льет как из ведра. Ну, и что? Сегодня я хочу гулять под дождем! Я здесь уже три дня, а еще ни разу не выходила. Сколько можно сидеть взаперти?!

— Мадмуазель София, что вы делаете? Вы же промокните! — кричит мне с крыльца Герда, заметив, что я вышла.

Не обращая на нее внимание, бегу в сад. Промокшая трава поскрипывает под ногами, опутывая туфли, с неба горстями сыплются крупные капли, но они совсем теплые, а среди серовато-синих облаков появляются просветы.

Я выхожу на лужайку, становлюсь в самом центре и тяну руки к небу, чувствуя, как силы возвращаются ко мне. Капли барабанят по изумрудным листьям, пригибая их к земле. Сад наполнен музыкой дождя, все вокруг поет, и под эту музыку мне хочется танцевать. Что я и делаю. Кружусь по лужайке, пританцовываю и радуюсь.

Внезапно какое-то странное ощущение заставляет меня остановиться, я чувствую на себе чей-то взгляд. Кто-то смотрит на меня издалека. Не дожидаясь, чтобы этот кто-то приблизился, и не оглядываясь, убегаю вглубь сада и прячусь в беседке, прижимаясь спиной к стене и украдкой выглядывая. Вдалеке вижу человека в темном плаще. Он оглядывается по сторонам, наверно, ищет меня. Я будто разрываюсь на две части. Мне почему-то хочется выйти ему навстречу, но я очень боюсь. Что он подумал, увидев меня, танцующую под дождем? Капли стекают по окну беседки, стекло будто покрыто туманом, и сквозь промокшую листву я не могу его разглядеть. Как, впрочем, и он меня.

— Он ушел! А я так и не вышла… — гулким эхом проносится в голове.

И почему меня это волнует?! Ходил какой-то человек по саду, ушел. Явно непросто так приходил, а по делам. Я его даже не знаю.

Дождь с новой силой обрушивается на уже успевший промокнуть насквозь сад, и я решаю переждать в беседке.

Когда ливень стихает, выбираюсь из своего укрытия и бегу в дом.

Шлепая по лужам, подхожу к крыльцу.

— Мадмуазель Софи! Вы на мокрую курицу похожи! Вам нужно согреться, а то простудитесь! — Герда кричит так, будто курица — это она, а я ее цыпленок.

Она почти что силой уводит меня в купальню, туда тут же приносят ведро горячей воды с кухни, и я остаюсь там отогреваться.

Когда возвращаюсь в свою комнату, слышу голоса, доносящиеся из гостиной. Сначала не могу разобрать, кто говорит, но, приблизившись, отчетливо слышу, что господин и госпожа о чем-то спорят. Вернее, о ком-то.

— Ты не должен был быть с ним так строг! Это слишком жестоко! Пусть даже он… — почти плача, говорит мадам Айрин.

Где-то в коридоре раздаются шаги, и я спешу в свою комнату. Не хочу, чтобы меня застали за подслушиванием.

* * *