Содержанка никуда не денется

Съемную плоскость удерживали на месте потайные винты. Она сдвинулась, когда я открутил эти крошечные винтики, замаскированные так тщательно, что заметить их было практически невозможно. Головки обтягивала ткань с тем же самым рисунком, что на внутренней обивке чемодана.

Двойное дно было набито тысячедолларовыми банкнотами.

Я пересчитал. Ровно пятьдесят две купюры по тысяче долларов. Пересчитал дважды, чтобы не ошибиться, потом вытащил пятьдесят, тщательно уложил две оставшиеся в потайное отделение, вставил съемную плоскость на место и закрутил винты.

Затем как следует упаковал в чемодан покрывала. Вытер платком все, к чему прикасался, чтобы не оставлять внутри чемодана отпечатки пальцев, и спустился вниз в кассу.

– Я мистер Лэм. Хочу выписаться. Мой счет оплачен.

Кассирша подняла глаза и заметила:

– Вы же только недавно зарегистрировались, мистер Лэм.

– Прошу прощения. У меня изменились планы.

Она нахмурилась:

– Желаете получить назад деньги?

– Боже сохрани, нет! Ведь я пользовался номером. Все правильно. Просто хочу получить счет.

Она выписала мне счет и улыбнулась:

– Все в порядке. Вы выписаны. Очень жаль, что недолго у нас пробыли.

– Мне тоже. Я, впрочем, еще вернусь.

Я направился к почтовой конторке и спросил, предъявив ключ от номера Гридли:

– Есть что-нибудь для Джорджа Биггса Гридли?

– Нет, ничего, мистер Гридли.

Я помрачнел:

– Проверьте, пожалуйста, еще разок.

Дежурная проверила. Никаких сообщений. Это сильно меня обеспокоило. Если бы все шло как надо, телефон Гридли к этому времени должен был уже докрасна раскалиться.

Я вернулся к чемодану, вытащил книжки и карточки, уложил в надежную картонную коробку, отослал экспресс-почтой в Лос-Анджелес на свое имя, а потом поехал в фотостудию «Приятная неожиданность».

Заведением заправлял японец. Когда я вошел, он заторопился навстречу, кланяясь и расшаркиваясь.

– Я хочу присмотреть хорошую подержанную фотокамеру, – объявил я. – И еще мне нужна пачка фотобумаги пять на семь.

Он сперва вручил мне бумагу. И пока ходил за камерами, я вскрыл упаковку, вытащил листков пятнадцать фотобумаги, зашвырнул ногой под прилавок, а на их место засунул пятьдесят тысячедолларовых банкнотов.

Остававшийся вместе со мной в магазине мужчина явно смахивал на менеджера компании. Тоже японец, постарше, он наблюдал за мной с любопытством, но его отвлекла вошедшая симпатичная женщина, которую заинтересовала витрина с новыми аппаратами, расположенная в передней части магазина.

Я следил за ней краешком глаза, уделяя основное внимание своему продавцу, суетившемуся в надежде совершить сделку.

Взял одну из доставленных им фотокамер и спросил:

– Нельзя ли подобрать к ней футляр?

Он поклонился, разулыбался и снова засеменил прочь.

Я убедился, что пятьдесят тысяч долларов надежно уложены в коробке с фотобумагой, вновь завернул ее в черную упаковку и закрыл крышкой.

По возвращении продавца с футляром для камеры немножко поспорил насчет цены, а потом сдался:

– Ладно, беру. Только хочу, чтобы все это немедленно отослали.

– Отослали?

– Отослали.

– Будьте добры сообщить, куда именно?

Я вручил ему свою карточку:

– Я хочу, чтобы все отослали на мое имя в Лос-Анджелес, и немедленно, срочной авиапочтой. Я хочу, чтобы кто-нибудь взял такси и лично отвез это в аэропорт в контору экспресс-почты. Пометьте посылку – срочно и лично.

Достал бумажник и начал отсчитывать деньги.

– Хорошо, хорошо, – повторял продавец, – очень хорошо, и немедленно.

– Вы отправите в аэропорт специального курьера?

– И немедленно, – обещал он. – Сейчас же вызываю по телефону такси.

– Упакуйте как следует, – велел я, – в стружку, чтобы в дороге ничего не повредилось.

– О, конечно. Да, разумеется.

– Я хочу сказать, немедленно, прямо сейчас. Мне нужно, чтобы камера к вечеру была в Лос-Анджелесе. Ее надо отправить с предупреждением об осторожном обращении. Вам ясно?

– Все сделаю. Очень хорошо.

Он что-то протарахтел по-японски мужчине, занятому с женщиной в другом конце магазина.

Тот ответил, не оборачиваясь.

Я оглянулся на противоположный прилавок. Молодая женщина стояла ко мне спиной и разглядывала фотокамеру. Японец-ассистент, похоже, сердился, что его отрывают от заключения сделки.

– Ладно, – сказал я. – Отправляйте. И помните, это очень важно.

Женщина все еще рассматривала аппараты. Я попытался заглянуть ей в лицо, но она не обращала на меня никакого внимания и не потрудилась оторваться от фотокамер. Судя по виду сзади, фигурка у нее была что надо.

Я направился к телефону-автомату, зашел в будку и позвонил на квартиру Элси.

– Привет, красавица! Как прошла первая ночь медового месяца?

– Дональд, – забормотала она, – я без вас больше здесь не останусь. Я ужасно напугана. Я…

– Что стряслось?

– Телефон ночью звонил дважды, – доложила Элси. – Только сниму трубку, еще не успею сказать «алло», как мужской голос предупреждает: «Передай Стэндли, что времени у него осталось до завтрашнего утра», – а потом оба раза разговор обрывали, прежде чем мне удавалось хоть что-нибудь вымолвить.