Содержанка

Йене заставил себя замолчать, но обратно в шеренгу не отступил. Остальные инженеры, такие же, как он, заключенные, вели себя умнее. Они молчали, не сводя глаз с до блеска начищенных туфель полковника Тарсенова, и кивали каждый раз, когда он что–то говорил. Полковник был высоким грузным мужчиной, и голос у него был под стать — зычный, раскатистый. Впрочем, он почти всегда следил за своим голосом, говорил спокойно, обдуманно, но иногда забывался, и в такие минуты голос его звучал, как выстрелы из крупнокалиберных орудий. Сегодня голос полковника был спокоен. Губы его привычно сложились в недовольную тонкую линию, и Йене испугался, что сейчас его обвинят в саботаже, но этого не произошло. Когда повисшая в кабинете тишина начала казаться невыносимой, Тарсенов повернулся к стоявшей у него за спиной женщине с серыми, как железо, волосами, которая держала наготове блокнот и красный карандаш.

— Товарищ Демидова, — сказал он, — сообщите об этом поставщикам. Пусть проверят там у себя.

— Хорошо, товарищ полковник. — Она что–то записала в блокнот.

— И чтоб больше никаких задержек, — строго добавил он.

— Есть, товарищ полковник.

— Сколько еще ждать до пробного запуска?

— Не меньше месяца, — начал Йене. — Нам еще нужно…

— Две недели. — Голос раздался из шеренги. Это сказал Елкин, инженер, стоявший в самом конце. — Все будет готово через две недели.

— Вы уверены?

— Да, гражданин полковник.

— Отлично! Я так и сообщу лично товарищу Кагановичу. Он будет доволен.

Елкин улыбнулся и снова сосредоточился на сверкающих туфлях. Тарсенов обвел неторопливым взглядом заключенных в плотных робах цвета хаки, заметил, что Йене все еще стоит впереди, и нахмурился.

— Что–то еще хотите сказать, заключенный Фриис?

— Да, гражданин полковник.

— Я слушаю.

— Если пуск будет произведен до того, как мы проанализируем и устраним все недочеты, контейнер может раскрыться раньше расчетного времени, и это может быть очень опасно для…

— Две недели, — своим самым тихим голосом прервал его Тарсенов. — Проанализируйте и устраните недочеты за две недели, заключенный Фриис.

Их глаза встретились не более чем на секунду, но этого оказалось достаточно. Йене понял, что затягивать работу больше не удастся. У Тарсенова появились подозрения. Не произнеся больше ни слова, инженер шагнул обратно в строй.

24

— Жди здесь, — сказала Лида.

— Не беспокойся, девочка, я бы туда и за деньги не пошла.

Елена сложила на массивной груди руки и застыла рядом с большой двойной дверью, как какой–то нелепый страж в платке. Она устремила взгляд на оживленную улицу, и глаза на широком лице ее превратились в две упрямые щелочки. Лида пока не научилась понимать, что означает то или иное выражение ее лица, но чувствовала, что Елену это вполне устраивало. Она заметила, что сегодня женщина выглядела уставшей и морщинки вокруг ее глаз стали напоминать ломаные трещины, но не стала расспрашивать ее об этом… и о новом темно–синем пальто, появившемся у Елены.

На вывеске у двери значилось: «Коммунистическая партия. Комитет по связям».

— Я быстро, — пообещала Лида.

— Слова «быстро» и «Коммунистическая партия» плохо сочетаются, — пробормотала Елена, притопывая.

Лида взбежала по лестнице.

— Документы. — Облаченный в форму мужчина средних лет с редеющими светлыми волосами стоял сразу за дверью. Скрипнув сапогами по мраморному полу, он преградил Лиде путь и протянул руку в ожидании.

— Доброе утро, — сказала она и приветливо улыбнулась.

— Снова к нам? — Да.

— Вам, наверное, у нас понравилось.

— Ну, вам, наверное, нравится здесь намного больше, чем мне, — пошутила она и обрадовалась, когда он рассмеялся.

Она почувствовала себя увереннее.

Лида вручила мужчине свое драгоценное разрешение на жительство и удостоверение личности и сразу начала говорить.

— А сегодня потеплело, — сказала она, указав на окно, за которым серой таинственной завесой висел туман. Мужчина стал проверять документы. В такие секунды у Лиды всегда замирало сердце. Оно просто прекращало биться. Это повторялось из раза в раз. — Как думаете, может, снег пойдет еще? — спросила она.

Он поднял на девушку глаза и улыбнулся.

— Что это вы сегодня без зонтика?

Она сняла с головы шапку и заметила, как он посмотрел на ее хлынувшие на плечи волосы.

— Слишком к вам торопилась, — рассмеялась она.

— Это ж который раз вы приходите?

— Да, похоже, все мало.

Он вернул ей документы и усмехнулся:

— Что ж, буду ждать вас завтра.

Она медленно провела пальцем по горлу, едва касаясь кожи (когда–то она заметила, что так делала ее мать в присутствии мужчин). Охранник проследил глазами за движением ее пальцев.

— Я приду, — сказала она.

— Я тоже.

Они оба рассмеялись. Лида решила, что в следующий раз он даже не станет заглядывать в ее документы.

С мужчиной, сидевшим за большим казенным столом, было сложнее.

— Снова вы, — неприветливо бросил он.

Своего недовольства он даже не пытался скрыть.

— Да. Снова я.

— Товарищ Иванова, я вам уже сказал вчера, как и до этого тысячу раз говорил: я не могу связаться с этим человеком.