Содержанка

Лида и Лев зашли в вагон через заднюю дверь и заплатили кондукторше за проезд. На шее женщины болтались три катушки билетов. Они заколотились друг об друга на ее большой груди, когда она крикнула им: «Проходите, проходите!» Лида заметила, как кондукторша недвусмысленно подмигнула Попкову. И что только находят женщины в этом старом медведе? Все пассажиры старались пройти к передней части вагона. Внутри было холодно, и Лида держалась поближе к казаку, дрожа, прижималась к его огромному телу. Она нервничала.

Тряска и громыхание продолжались, казалось, целую вечность, но наконец, девушка и казак выпрыгнули из трамвая. И именно в этот миг она почувствовала легкий толчок в бедро. На тротуаре было полно рабочих, спешащих домой. В темноте желтый свет уличных фонарей превратил их лица в странные усталые маски. Большинство прохожих в такой толпе не обратило бы внимания на подобный легкий толчок, но Лида точно знала, что он означает. Она молниеносным движением руки перехватила тощее запястье, потом повернулась и увидела шелковый шарф Елены, зажатый в немытых тонких пальцах.

— Ах ты грязный ворюга! — прошипела она.

Лида выдернула шарф и сунула обратно в карман, но руку карманника не отпустила. Это был мальчик.

Воришка выругался.

— Отвали.

Она удивленно моргнула. Молочно-белые волосы и ярко-голубые глаза. Худое лицо с выпирающими косточками и не по-детски очерченные губы. Это был тот самый мальчишка из картонной коробки. Лида увидела, что и он узнал ее.

— Отпусти, — буркнул он.

Она уже собиралась разжать пальцы, как вдруг голова мальчишки скользнула вниз. Боль пронзила тыльную сторону ее ладони, и Лида айкнула. Он укусил ее. Этот чумазый маленький беспризорник вонзил свои крысиные зубки в ее кожу, прокусив тонкие перчатки. Но когда она отдернула руку, мальчишка не убежал. Лида удивленно отступила назад. Мальчик вдруг поднялся в воздух, отчаянно размахивая руками и ногами, ругаясь и брыкаясь, как мул. Попков, который держал его на вытянутой руке за ворот, хмуро смотрел на свою добычу.

— Успокойся! — рыкнул казак и тряхнул мальчика так сильно, что у того закатились глаза.

— Не надо, Лев! — воскликнула Лида.

Попков еще раз тряхнул мальчишку, отчего тот безвольно повис, свесив руки и ноги. Лида с ужасом подумала, что казак вышиб из несчастного дух, но в эту секунду по его лицу скользнул луч фар проезжающего мимо автомобиля. Полные страха и злобы глаза ребенка были широко раскрыты.

— Отпусти, Лев. Поставь его на землю. — Девушка стянула дырявую перчатку и прильнула губами к ранке на запястье, из которой сочилась алая кровь. — Ну все, теперь я точно подхвачу бешенство.

Но Попков не слушал Лиду. Он порыскал в карманах мальчишки, достал пару женских перчаток, пригоршню монет и две зажигалки, одна из которых была инкрустирована эмалью и золотом. Казак, усмехнувшись, отправил воровской улов себе в карман, после чего, разорвав лямку, сдернул с тщедушной груди воришки маленький полотняный мешок. Мальчик мгновенно ожил и стал колотить кулаками по ребрам Попкова. Тот недовольно хмыкнул и отвесил мальчику подзатыльник. Это заставило ребенка угомониться.

Казак бросил мешок Лиде, и та, еще даже не поймав его, догадалась, что окажется внутри. Она осторожно распустила тесемку, которой был перехвачен мешок, и увидела розовую мордочку и пару влажных коричневых глаз, распахнутых во всю ширь от страха. Щенок жалобно заскулил.

— Поставь мальчика, — приказала Лида.

Попков отпустил пленника, но тот не пустился наутек, а замер, не сводя глаз с мешка в руках Лиды.

— На, — сказала она и протянула мальчику его мешок. — Забирай своего Серуху.

Мальчишка схватил холщовый мешок и бережно прижал к груди, прикрывая локтями. Лида сунула руку в глубокий карман Попкова, достала оттуда эмалированную зажигалку, полюбовалась ею и, вздохнув, бросила мальчику.

— А теперь отвали, — с улыбкой произнесла она.

Но ответной улыбки не увидела. Бросив на Попкова полный ненависти взгляд, мальчишка припустил в какой-то темный переулок.

— Помойных крыс нужно истреблять, — зло пробурчал казак.

— Он всего лишь ребенок и ворует для того, чтобы выжить.

Лида взяла Попкова под руку и повела к ярким огням «Метрополя». Пышный и манящий фасад гостиницы был обращен к Большому театру. Недалеко алели как будто залитые кровью стены Кремля. Хоть на улице было темно, Лида вздрогнула.

— Лев, твоя беда в том, — строго произнесла она, — что тебе нравится постоянно драться.

— Лида, твоя беда в том, — буркнул он в ответ, — что ты слишком много думаешь.

— А разве не все думают?

Он нахмурился.

— Кто-то думает больше, кто-то меньше.

29