Сочинитель

Медленно расхаживая по «пятачку» перед магазином, Василий Михайлович спокойно разглядывал прохожих, проезжавшие машины, дома… Постоянно натыкаясь глазами на знакомые лица оперативников, Кораблев с усмешкой подумал, что «держат» его плотно, об уходе от наблюдения не стоит даже фантазировать — он и дернуться не успеет, к нему разом человек пятнадцать подскочит… Да, Никита Кудасов предусмотрел все, чтобы исключить возможность побега или похищения своего «подопечного». Но… Он вряд ли мог предположить, что Кораблева попытаются ликвидировать, потому что не знал ни о ночном визите плешивого в изолятор на Захарьевской, ни о том, что Антибиотику еще накануне стало известно место и время проведения операции…

И если Никита был крайне заинтересован в том, чтобы взять заказчицу, то Виктор Палыч хотел, естественно, совсем другого — он понимал, что тот, кто организовал на него покушение, скорее всего знает очень много… Сам Антибиотик не переставал ломать голову над тем, кто же все-таки мог рискнуть и попытаться убрать его? Врагов у Антибиотика было много, недоброжелателей и завистников — еще больше… Личная «контрразведка», как проклятая, отрабатывала и проверяла различные версии — но результаты проверок пока не радовали. Хуже всего было то, что и сам Череп, чувствовалось, пребывал в некоторой растерянности и не мог нащупать хотя бы интуитивно какую-нибудь ниточку — а такого за бывшим офицером КГБ раньше не водилось, Антибиотик всегда помнил его спокойным, уверенным и не сомневающимся в положительном результате отработок…

Когда выяснилось, что Кораблева запугать не удалось (а выяснилось это, когда старик не стал обращаться с утра к адвокату Бельсону), Виктор Палыч пошушукался с Черепом и одобрил его предложения. А предлагал «начальник контрразведки» очень простую вещь — учитывая то, что место и время операции известно, надо посадить в удобное место хорошего стрелка, задача которого предельно проста: снять заказчика (или заказчицу) до того, как его (или ее) задержат «руоповцы». То есть Череп руководствовался простым и очень старым правилом — если не можешь перехватить у противника источник информации, его нужно по крайней мере «закрыть»… Снайпер ни в коем случае не должен был «работать» по сотрудникам милиции — только по человеку, который должен прийти на встречу, и по самому Кораблеву. Старика надо было убрать в любом случае, даже если встреча срывалась: этим Антибиотик решал сразу несколько задач — во-первых, резко повышал свой авторитет среди «братвы», а особенно среди глуповатой, мало чего понимающей в серьезных делах молодежи, во-вторых, старик сам мог знать что-то лишнее, мог и мусоров на еще одну контрольную встречу вывести — а вдруг бы про нее Виктор Палыч узнать не успел?…

Нет, рисковать Антибиотику не хотелось, и поэтому снайпер, засевший на чердаке дома номер 65 по каналу Грибоедова, получил от Черепа следующие инструкции: идентифицировать по описанию старика, «держать» его в течение пятнадцати минут постоянно, устранять любого, кто попытается вступить с ним в контакт (в «рабочий» контакт, а не случайный), убрать самого старика и после этого немедленно уходить. В случае, если до 16.15 никто с Кораблевым на связь не выйдет — следует просто «гасить» старика и уходить, оставив оружие на чердаке.

Василий Михайлович, естественно, на этом инструктаже не присутствовал, но мыслил примерно так же, как и Череп — а чему было тут удивляться, они почти одинаковую школу прошли, вот и думали похоже…

Кораблев ходил вдоль магазина, считая минуты и почти физически ощущая, что его держат в прицеле — он только не мог определить направления… Разглядывая дома вокруг площади и пытаясь представить себя на месте стрелка, Василий Михайлович насчитал минимум девять качественных «гнезд», откуда можно было бы без проблем «отработать» цель… Старик почувствовал, как заколотилось сердце в груди, сдавленной бронежилетом, как вспотели вдруг ладони в карманах плаща. Зря говорят, что с годами люди меньше боятся смерти, а совсем уж ерунда, что ее не боятся те, кому часто самим доводилось убивать. Смерти боятся все, кроме идиотов…

Ощутив свой страх, поняв, что инстинктивно он начинает петлять, а не ходить по прямой, Кораблев рассердился сам на себя, закусил губу и высоко поднял голову — если уж суждено умереть, то хотя бы не загнанной в угол, ошалевшей от ужаса крысой… Он несколько раз глубоко вздохнул, усмехнулся чему-то и снова начал ходить по треугольнику внутри «пятачка» считая шаги и секунды — в конце концов, может быть, предчувствия и обманут его, может быть, все еще и обойдется…

Вадим Резаков, наблюдавший неотрывно за стариком через витрину магазина, хмыкнул и негромко сказал стоявшему рядом Кудасову:

— Ишь ты… Прямо как каппелевский офицер вышагивает…

— Почему именно каппелевский? — удивился Никита Никитич.

— Не знаю, — смутившись, пожал плечами Вадим. — Просто я кино какое-то смотрел — там офицеры Каппеля в психическую атаку шли с такими же вот выражениями на лицах, как у нашего Мазая…