Сочинитель

Бывшие ученики не забывали своего учителя, и вскоре Богдан Петрович стал президентом одного спортивного фонда — случилось это уже после того, как Украина обрела «незалежность и самостийность»… Фонд этот был весьма интересной организацией, занимавшейся солидными делами — не такими, конечно, как партия Спорта Отари Квантришвили в Москве, но все-таки…

Так что был Богдан Петрович Нечитайло человеком известным, уважаемым и состоятельным, но при этом он умудрился сохранить еще и многие свои принципы — в том числе принцип, согласно которому старым друзьям нужно всегда помогать. Поэтому и приютил Нечитайло Федосеича, не вдаваясь в суть возникших у Алексеева в России проблем… Тем более, что материальная помощь старику не требовалась — Катя, улетая в Турцию, оставила Федосеичу около пятнадцати тысяч долларов — огромную по тому времени для Украины сумму, на которую можно было наменять столько карбованцев, что хоть стены ими оклеивай…

Пока Катерина находилась в Турции, Алексеев с помощью Богдана Петровича выправил себе новые документы, став гражданином Украины, купил квартирку в Киеве — и, вообще, начал обживаться. В квартирке, правда, жить еще было нельзя, там требовался большой ремонт, и Федосеич кантовался у Нечитайло — Богдан Петрович вдовствовал уже лет пять, два сына имели свои квартиры, а вдвоем старикам было как-то веселее — их очень многое связывало в прошлом, а старики — они все живут воспоминаниями, хоть беглые русские, хоть крутые «новые хохлы»…

Когда Катя позвонила из Стамбула в квартиру Нечитайло и мертвым голосом сообщила Федосеичу, что ребята так и не объявились, Федосеич долго молчал в трубку, а потом сказал с тяжелым вздохом:

— Ты их не жди, дочка… Не приедут они… Я тут газету питерскую прочел позавчера. В общем, не жди их, приезжай сюда…

(Питерская пресса поступала в Киев нерегулярно, но кое в каких библиотеках все же встречалась — однажды Федосеич решил поинтересоваться криминальной хроникой родного города и прочитал-таки небольшую заметку в «Санкт-Петербургских ведомостях» о разборке под Лугой, в результате которой погибли известные в городе на Неве бандиты — Белый и Черный Адвокаты.)

Через три дня Катя вернулась в Киев — старики встретили ее, как родную дочь (Федосеич, не называя имен и не вдаваясь в подробности, объяснил Богдану Петровичу, что Званцева попала в серьезные разборки с питерской «братвой»), старались отвлечь ее от тяжелых мыслей, утешить как-то — но Катерина все больше и больше погружалась в себя, вынашивая какую-то идею…

В июле она вдруг заявила, что ей необходимо срочно выехать в Швейцарию. И как ни пытались отговорить ее от этого и Егор Федосеевич, и Нечитайло, стояла твердо на своем — а ведь она уже на пятом месяце была, летать самолетами женщинам с такими сроками беременности не рекомендовалось… Но Катерина словно с цепи сорвалась, ей необходимо было добраться до денег, оставленных Вадимом Гончаровым в Цюрихском банке… Федосеич догадывался, для чего они так срочно понадобились Кате — не нужно было быть провидцем-вещуном, чтобы почувствовать, какой огонь горел в ее душе… Это был огонь мести, а месть, как известно, может превращать людей в одержимых, особенно, если нервная система у этих людей достаточно расшатана…

Нечитайло помог Кате приобрести новый служебный паспорт, со швейцарской визой дела обстояли несколько сложнее, но через две недели и они благополучно разрешились, подтвердив еще раз одну старую истину: все люди во всех странах одинаковы — везде есть честные, а также такие, которые сделают, что угодно, за деньги… Швейцарцы, выяснилось, исключением не являлись — а иначе как можно было объяснить появление красивой сорокапятисуточной визы в паспорте некой Гриценко Марии Васильевны?

Андрюшку Катя оставила на Федосеича и в начале августа прибыла в Цюрих… Она очень волновалась, отправляясь в банк, который называл ей Вадим, но этот визит прошел без сучка, без задоринки — она назвала пароль, потом написала пятнадцатизнаковую комбинацию из букв и цифр, и служитель проводил ее в специальное помещение, куда через несколько минут внесли небольшой сейф… Оставшись одна, Катя набрала многие годы хранимый в памяти шифр на замке и открыла несгораемый шкаф…

Вадим Петрович Гончаров не посвящал жену полностью в свои финансовые дела — Катя предполагала, что он сумел вывести из Советского Союза большие деньги, но не подозревала, что эти деньги не просто большие, а огромные…

В сейфе, кстати, наличных денег было не очень много (всего около ста тысяч долларов в разной валюте), зато там нашлась целая кипа весьма любопытных документов. Катерина начала суетливо разбирать их и сразу же натолкнулась на большой конверт из плотной желтой бумаги, на котором было выведено по-русски аккуратным четким почерком Вадима Петровича: «…Н.Гончаровой, лично. Вскрыть только в случае смерти Гончарова В.П.»