Сочини мою жизнь

– Моя ты красота! Милая девушка Танечка, вы просто чудо. Конечно же, вы опять ошибаетесь! Вот от чего-чего, а от идей народ откажется легко и непринужденно, уверяю вас. Точнее, встанет под знамена новых идей. Подотрет только слегка транспаранты и вперед. Было «Построим социализм», станет «Разрушим социализм» или «Построим рынок». Переписывать лозунги – работа непыльная, и народ наш к этому привыкший, простите меня за мой старческий цинизм. А вот от чего народ никогда не откажется, так это от жратвы, такова сермяжная истина.

– С этим не поспоришь, – поддакнула Таня, а про себя подумала, что рядиться в старика у Виталия Петровича вроде особой формы кокетства.

– И завертелось, пошло-поехало… Пришли серьезные люди и серьезные деньги, очень серьезные. На курином фронте начались затяжные бои с превосходящими силами противника. До окончательной победы наших хохлаток над американскими курами было еще ой как далеко. Но, как говорится, лиха беда начало. Даже под натиском американских бройлеров мы верили в то, что враг будет разбит, победа будет за нами, – сказал он, имитируя голос Левитана.

И сделал это так мастерски, что Таня прыснула. Беседа постепенно перетекала в монолог Виталия Петровича, мастера разговорного жанра.

– Серьезные люди, Танюша, в отличие от вас, никогда не говорят «сдаюсь». Они стали выстраивать политическую защиту своих инвестиций. Политика и экономика в нашей стране, как сиамские близнецы.

– Давайте не будем уходить в политику. – Таня попыталась приструнить Виталия Петровича.

Не тут-то было. Виталий Петрович не корректировал свои выступления с учетом мнения публики.

– Без политики хотите? Не читали вы, милая Таня, произведения ныне поруганного Ульянова-Ленина. А тот не дурак был, ой не дурак. Фанатик – да, садист – не знаю, возможно. Но не дурак, это точно. Так вот, он говорил, что политика – это концентрированная экономика, так-то!

Он отхлебнул чай и пошел в атаку на Танину наивность:

– Танюша, скажите мне на милость, когда в две тысячи десятом году наш доблестный Роспотребнадзор закрыл границу для американской курятины на том основании, что они мясо хлорируют, это политика была? Или, может, это было продиктовано заботой о здоровье нации?

– Вообще-то хлор, я думаю, вреден для здоровья.

– Кто бы спорил! Но скажите мне, дорогая Танюша, а как обрабатывали курятину на советских птицефабриках?

Татьяна молчала, догадываясь об ответе.

– Во-о-от! Хлором и обрабатывали! И ничего, кушали! Но новые птицефабрики перешли на другие технологии. И есть заветный списочек, вам его лучше не читать, головка с непривычки может закружиться. Там два десятка химических гадостей, разрешенных для использования на территории России. Это я про курятину говорю, только про нее, родимую. Кстати, по этой самой причине нашу курятину мы не можем экспортировать в Европу. Так-то! Но! – И он сделал паузу, как перед ключевым, решающим ходом. – Из этого списка торжественно вычеркнули хлор. И все. Одним росчерком пера или карандаша, уж не знаю, чем там пользуются в Роспотребнадзоре, мы обрубили поставки американской курятины. Так-то! И разве это не политика? Думаете, так просто было сломать лобби тех, кто сидел на импорте американских кур? Но подключились серьезные люди, и дело сдвинулось. Десять месяцев держали оборону, давая возможность своим птицеводам развернуться. Американские эмиссары наш Минсельхоз фактически оккупировали, и возмущались, и угрожали, и охмуряли, и про свободу и демократию гимны пели. Но десять месяцев граница была на замке. Такого подарка ни одна отрасль не получала, это же карт-бланш, да еще какой!

– Поздравляю, – искренне сказала Таня.

– А знаете, когда случился наш куриный Сталинград, когда враг получил удар, от которого он уже не смог оправиться, и наши куриные войска от оборонительных боев перешли в наступление? – Фокус с голосом Левитана повторился. – Что это было? Вы уже были в сознательном возрасте. Ну же? Неужели забыли?

Таня молчала, виновато улыбаясь. У нее было странное чувство, что Виталий Петрович стебается, подтрунивает над ней.

– Это был национальный проект, Танюша. Как же так! Это же в две тысячи пятом году случилось. Ну как же, надо знать вехи большого пути, – опять то ли пошутил, то ли поругал Виталий Петрович. – Слава тогдашнему министру сельского хозяйства Гордееву, хороший мужик был.

– А где он сейчас?

– В ссылке.

– То есть?

– Отправили губернатором в Воронежскую область. Ну это не самый плохой вариант. Помните, как у Бродского?.. «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря…» Впрочем, в Воронежской области нет моря. Такой вот географический казус. Впрочем, по агентурным данным, его возвращают в Москву, в окружение президента.