Сочини мою жизнь

Эта ложь возымела действие, но не то, на которое рассчитывала Таня. Вместо миролюбивых воспоминаний о минувших деловых победах на нее вылился поток раздраженного откровения:

– Пусть он себе эту высокую оценку в жопу засунет! А когда он меня как липку ободрал, он тоже мне высокую оценку поставил? За моральную стойкость?

– Что значит ободрал? Вы же с ним вместе ко дну пошли. Вас же ООО обанкротил, – выдала Таня свою осведомленность.

– Ни черта! Я тоже тогда так думал! Вместе с горя напились, помню, было дело. Только он с радости пил, а я, дурак, не понял этого. И не мог он ко дну пойти, говно-то не тонет!

– Ничего не понимаю, – честно призналась Таня.

– Тут и понимать нечего. На его сбережения развернулись… – передразнил он Таню. – Что его бабки без меня? Хоть жопой их жуй! У него были бабки, и ничего больше. Ни-че-го! А у меня к тому времени были кое-какие наработки, каналы. Туда мы его бабки и засунули. Идея-то моя была! Чумовой результат… Пруха пошла! А потом он меня отжал с помощью нарисованного ООО. Технически красиво сделал, комар носа не подточит.

– Подождите, так вы считаете, что Игорь Лукич был в сговоре с этим ООО?

– Тут и считать нечего. Считать бабки можно, а такие вещи можно только знать или не знать. Я тогда не знал, вместе с ним с горя пил. И он, сука, до последнего в погорельца играл. А потом смотрю, он снова на коне, в белой папахе. С чего бы это? Я в говне, а он на коне. Как это понимать? – Максим Иванович преображался на глазах.

Теперь это был не размоченный нут, а жесткий, каменно-твердый горох, которым можно заряжать рогатки. Тане казалось, что он очень хочет сплюнуть, но сдерживается. Под ними был священный бетон стадиона.

– Но это только ваши догадки?

– Догадки? Ну да, я догадливый вообще. Только тормозной. Нет чтобы сразу догадаться и морду набить, так я еще полгода его в друзьях по несчастью держал. Только смотрю, я его зову пиво пить, а он все повод находит откосить. Один раз, другой… А ведь любит пиво, я же знаю. С чего тогда отказывается? Ну я и начал в правильном направлении думать, соображать.

– То есть в основе вашей догадливости лежало то, что он пиво с вами пить перестал? – почти с издевкой спросила Таня.

Но Максим Иванович не заметил подвоха, он уже разговаривал с самим собой:

– Сообразил спустя пару лет. Как-то в памяти все правильно организовалось, прояснение пришло, разные эпизоды всплыли. Точно говорю – его рук дело. Это ООО не могло бы нас врасплох застать, мы как раз по уши в кредитах сидели, имущество заложено было. И тут эта сделка… Самая крупная. Только Игорь знал все наши слабые места. А били точно по ним, просто снайперски.

– То есть это ваши догадки? Доказательств нет?

– С доказательствами я бы в суд пошел. А так пошел из бизнеса на все три буквы, как говорится, в долгое эротическое путешествие, – Максим невесело засмеялся старой шутке, – а он через пару лет на белом коне, в папахе…

– Вы говорили про папаху.

– Что?

– Просто вы уже говорили про коня и папаху.

– И что?

– Ничего.

– А не пошла бы ты со своим Игорем куда подальше, – зло огрызнулся Максим Иванович.

– Я не с Игорем, – дала задний ход Таня.

– Мне без разницы. Папаху она заметила… А то, что Игорь на моей идее в рай въехал, не заметила?

– Вы же мне еще ничего про идею не рассказали, – сказала Таня с той примирительной интонацией, с какой разговаривают с буйными пациентами.

Дескать, расскажи, дружок свой бред, и тебе станет легче.

– Папаха с конем ей не понравилась… А Игорю очень даже понравилось. Понравилось бабки из моей идеи качать. Вот ведь гнида… – Он не сдержался и сплюнул.

Бетон – не земля, которая все в себя принимает. Плевок остался лежать мутным карликовым озерцом в непосредственной близости от ноги Максима Ивановича. На его лице застыло страдание. То ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от осквернения стадиона.

– Мы с таможней в прятки играли, – начал обрисовывать он контуры своей гениальной идеи.

– Зачем?

– Затем! Ради бумажки одной. Таможенная декларация грузов называется. Слыхала?

– Нет, – честно призналась Таня.

Михаил Иванович снисходительно посмотрел на нее, и впервые в его глазах обозначился интерес к беседе. Видимо, он почувствовал себя на коне, и даже, возможно, в белой папахе.

– Импорт бывает белый, черный и серый. Это ясно?

Таня потупилась, стесняясь своей дремучести.

– О-о, как все запущено, а ведь, поди, высшее образование имеется.

Таня кивнула.

– И чему вас только в этих институтах учат? – Максим Иванович на глазах преображался, он уже не цедил слова, а еле сдерживал их поток.

– Смотри, – сказал он.

И Таня чуть было не спросила: «Куда?» Но, к счастью, не успела. Максим Иванович продолжил:

– Белый импорт – это когда все по честноку.

Таня хотела спросить, при чем здесь чеснок, но собеседник по ее лицу сам понял необходимость разъяснений: