Сочини что-нибудь

В такие моменты Кевину казалось, будто вся жизнь его состряпана из сюжетов кино и книжек. Все лучшие воспоминания состояли из отрывков разных историй. Ему шестнадцать, и он впустую прожил жизнь.

Когда неделя жизни обходится тебе в штуку баксов, дорога́ каждая минута.

А в следующий миг комната озарилась огнями, во всем здании взвыли сирены. Уэйл-младший стоял у пожарной сигнализации, вцепившись в тревожный рычаг.

– Я вас предупреждал!!!

Должно быть, Кевин дернулся, потому как стул из-под него вылетел, а сам он, не успев высвободиться из петли, понесся навстречу окну. Какие-то мгновения – и он уже летел сквозь тьму, словно живая приманка, над сворой сторожевых псов. Тревога перебудила их, и они гавкали, лязгали зубами. Памятуя о заборе под напряжением, Кевин резко подтянул колени к груди. Он скользил, истекая потом, убегая из ненавистной тюрьмы в новое будущее, какого и вообразить не смел. Позади горели яркие огни и ревел сигнал тревоги, впереди ждали безликие тени, готовые остановить его падение. С губ сорвался протяжный вой, и концлагерные псы завыли ему в такт.

* * *

Само собой, всех отловили.

Сбежать сумела только Замша, да и то благодаря Кевину, Томасу и Джасперу, унесшим ее подальше от клиники. Свинья-пират и Брейнерд руками вырыли яму, в которой девушку и схоронили. После никто не выдал, где могила. Капитан пустил на поиски собак, но те лишь кружили по снегу впустую. Кевин и его сокамерники-извращенцы в панике метались по кукурузному полю; труп хоронили наспех, а потом возвращались по собственным следам, запутывая их, уводя погоню на мили от могилы. Теперь, где бы она ни находилась, ее никто не отыщет.

Другое дело Шкодина.

Из палаты она выбралась последней; остался только Уэйл-младший. Под ее весом, как и опасались ребята, веревка угрожающе провисла. Шкодина едва не попалась собакам. Она могла бы сбросить тело Замши, спастись, но предпочла рискнуть.

Ребята ждали ее внизу, готовые принять, подхватить. Никто ничего не видел, пока в темноте не полыхнуло, будто родилась сверхновая: во все стороны полетели синие искры, как от гигантской электрической мухоловки. Шкодина почти уже миновала забор под напряжением, но тут задела его браслетом с брелоками. Потянуло дымом. Когда Шкодину приняли, она не могла разжать пальцев, выпустить ремень. Пижама на ней и волосы тлели. Сбивать крохотные очажки пламени пришлось голыми руками. В окнах шестого этажа мелькали фигуры в форме.

Парик на голове Замши сгорел. Опаленная, зашитая вдоль и поперек, она напоминала невесту чудовища, слепленного в лаборатории безумца-ученого. Шкодина не умерла, но и в себя не приходила: веки на глазах томно приспущены, зрачки – разной величины. Вот тебе и чудовище.

Рокхадсоны пообещали не выпускать никого из ворот. В кои-то веки! Это дало мальчикам фору. Кевин схватил Замшу за руку. Все подхватили ее. Стоял жуткий холод, но кожа мертвой девушки оказалась теплой, теплее, чем у живого. Было приятно ощущать этот жар.

Ребята босиком помчались по снегу, между бесчисленных рядов жухлых кукурузных стеблей.

* * *

Шкодина больше не разговаривала, зато ребята всюду таскали ее с собой – в комнату отдыха с телевизором, в столовку – и сажали в самом центре. Рассказывали друг другу историю о том, как она запомнила коды от замков, написанные на органах мертвой девушки; потчевали друг друга байкой о том, как она высунулась из окна, чуть не падая, ни за что не держась, и поймала желтый шарик. Свинья-пират напоминал, как она смотрелась, когда сиганула наружу из палаты с мертвой девкой через плечо. Ее подвиг они превратили в легенды. В солнечную погоду брали ее с собой на баскетбольную площадку. Брали ее с собой везде.

А вот Уэйла-младшего игнорили. С ним никто не разговаривал. Как-то, вернувшись с баскетбольной площадки, ребята застали такую картину: Уэйл-младший поставил одну кровать на другую, сверху – стул, забрался на него, завязал на трубе ремень, соорудил петлю и, накинув ее себе на шею, шагнул в пустоту. После смерти он никуда не попал, по крайней мере телесно. Труп его получил парад, которого Уэйл-младший так жаждал – долгий, медленный и траурный, вдоль по всей Мейн-стрит. Правда, никто не приветствовал его радостными криками, и ехал он не в кабриолете с откидным верхом.

Шкодина осталась с ними, но собою быть перестала. Пялилась в пустоту и подергивалась, будто на электрическом стуле, выжигающем из нее смелость. Дабы сохранить тайну Шкодины, Кевин сам водил ее в душ, сам кормил. Если персонал Пидорятни и раскрыл ее личность, они ничего не предприняли. Может, за Шкодину по-прежнему исправно платили, а может, Капитан опасался расследования.

Обитатели шестого этажа вяло планировали новый побег. Джаспер вырезал из куска мыла пистолет и покрасил его в черный обувным кремом. Фасс О’Лина ночами сидел у окна в ожидании нового шарика. Хотя на самом деле никто из ребят не хотел во внешний мир.