Сочинения в 3-х тт. Том 2

Нунена на месте не оказалось — ушел обедать. Пришлось ждать целых полчаса у его кабинета. Когда он вернулся, я услышал привычное: «Как поживаешь?.. Вот и отлично», — словом, весь джентльменский набор. Максвейну же он не сказал ничего, только глянул на него исподлобья.

Мы вошли в кабинет. Нунен усадил меня, сам сел за письменный стол, а своего бывшего подчиненного оставил стоять.

Я протянул Нунену бумагу, подписанную больной Мертл. Он мельком взглянул на документ, вскочил и ударил Максвейна в лицо кулаком величиной с крупную дыню.

Максвейн отлетел в сторону и врезался затылком в стену. Стена жалобно скрипнула, и с нее слетела и рухнула рядом с пострадавшим фотография в рамке, на которой Нунен вместе с другими знатными людьми города приветствовал какого-то типа в гамашах.

Толстяк вразвалочку обогнул стол, поднял с пола фотографию и стал колотить ею Максвейна по голове и по плечам, пока она не разлетелась на части. Затем шеф, тяжело дыша, вернулся к столу, улыбнулся и весело сказал мне:

— Много я перевидал подонков, но такого впервые вижу.

Максвейн уселся на полу и посмотрел по сторонам. Все лицо было у него в крови.

— Пойди сюда, скотина! — заорал на него Нунен.

— Есть, шеф, — отозвался Максвейн, с трудом поднялся и подбежал к столу.

— Выкладывай всю правду, а то убью!

— Есть, шеф. Все было так, как она говорит, вот только камешек мне достался никудышный. Дала она мне, значит, колечко и еще две сотни в придачу — чтобы язык за зубами держал, ведь я слышал, как она его спрашивает: «Кто это сделал, Тим?» — а он говорит: «Макс!» Громко так сказал, отчетливо, как будто хотел, чтобы его услышали. Сказал — и тут же помер. Вот так было дело, шеф, а камешек мне перепал…

— Дался тебе этот камешек! — рявкнул Нунен. — Посмотри, весь ковер мне кровью залил!

Максвейн порылся в кармане, извлек оттуда грязный носовой платок, приложил его к носу и опять забубнил:

— Вот так было дело, шеф. Обо всем остальном я и тогда докладывал, вот только про Макса скрыл. Знаю, виноват…

— Заткнись! — прервал его Нунен и нажал на кнопку звонка.

Вошел полицейский в форме. Нунен показал большим пальцем на Максвейна:

— В подвал его. И пусть ребята из спецотряда с ним разберутся.

— За что?! — завопил было Максвейн, но полицейский вытолкнул его из кабинета.

Одну сигару Нунен сунул мне в рот, другой постучал по бумаге с подписью Мертл и спросил:

— Где эта шлюха?

— Умирает в городской больнице. Прокурора придется везти к ней, ведь эта бумага юридической силы не имеет: я состряпал ее сам. Зато можно обратиться к Каланче Марри. Говорят, Каланча и Сиплый сейчас не ладят. Марри, насколько я знаю, был одним из тех, кто подтвердил алиби Тейлера.

— Да, — сказал шеф, поднял телефонную трубку, вызвал Макгроу и распорядился: — Свяжитесь с Каланчой Марри и попросите его зайти. Тони Агости арестовать. Тоже мне метатель ножей нашелся. — Нунен положил трубку, встал и, скрывшись в табачном дыму, признался: — Я не всегда был с тобой откровенен.

«Что верно, то верно», — подумал я про себя, но промолчал.

— Ты же сам знаешь, что такое работать в полиции, — продолжал он. — Одни говорят одно, другие — другое, и всех надо выслушать. Шеф полиции не всесилен, не думай. Бывает, ты мешаешь тому, кто потом будет мешать мне. Оттого, что я считаю тебя своим человеком, ничего не меняется. Лавировать приходится все время. Ты меня понимаешь?

Я закивал головой, сделав вид, что понимаю.

— Но сейчас я говорю с тобой начистоту. Потому что это дело — особое. Когда наша с Тимом старуха мать померла, брат был еще мальчишкой. «Смотри, — сказала она мне перед смертью, — не бросай его, Джон». — И я обещал, что не брошу. И вот Сиплый убивает его из-за этой шлюхи. — Он перегнулся через стол и стиснул мою руку. — Понимаешь, куда я клоню? Только теперь, через полтора года, благодаря тебе у меня появилась возможность с ним рассчитаться. Начиная с сегодняшнего дня, так и знай, ни один человек в Берсвилле пальцем тебя не тронет.

Эти слова мне понравились, о чем я не преминул тут же сообщить ему. Мы оба нежно замурлыкали, но тут в кабинет ввели долговязого типа, курносого, круглолицего, веснушчатого. Это и был Каланча Марри.

— Где же все-таки был Сиплый, когда умер Тим? — спросил у Каланчи Нунен, предложив ему сесть и угостив его сигарой. — Ты ведь в тот вечер был в Мок-Лейке?

— Угу. — отозвался Марри, и его острый носик заострился еще больше.

— Вместе с Сиплым?

— Не все же время мы были вместе.

— А когда раздался выстрел, ты с ним был?

— Нет.

Нунен прищурился, и его зеленые глазки вспыхнули.

— А ты знаешь, где он был?

— Нет.

Нунен издал вздох облегчения и откинулся на стуле.

— А раньше ты говорил, черт тебя побери, что сидел с ним в баре.

— Верно, — согласился долговязый. — Говорил. Он меня попросил, я и сказал. Надо же было друга выручать.

— А знаешь, что бывает за ложные показания?

— Да брось ты! — Марри смачно сплюнул в плевательницу. — В суде я ничего такого не говорил.

— А Джерри, Джордж Келли и О’Брайен тоже сказали, что видели его в баре, потому что он их попросил?