Сочинения в 2 т. Том 2

Это случилось далеко за полночь, почти в предрассветный час, когда на скалах начали просыпаться птицы и тяжелая роса сплошь укрыла траву. Пять человек вышли на берег ниже причала, неподалеку от того места, где еще недавно горел амбар. Тот, который вышел первым, самый маленький и ловкий, остановился на отмели, прислушался и неторопливо вытащил из-за пояса парабеллум. Все остальные заметили его движение и достали из карманов револьверы.

Лодка тихо развернулась и прижалась бортом к берегу. Течение могло унести ее, поэтому человек в очках взял цепь и, отыскав кочку на откосе, закрепил на ней кольцо.

С отмели на невысокий обрыв они поднялись одновременно.

Бледный свет звезд едва заметно блестел на листьях травы. Впереди, в тишине, спал поселок, только в домике, где был заключен Петушок, горел розоватый огонь.

— Это напоминает мне конквистадоров, — сказал маленький человек. Он всегда шутил в опасные минуты. — Ну, конквистадоры, за мной…

Осторожно и медленно он двинулся на огонек. Низко пригибаясь к земле, один за другим, четверо шли по его следам. Он останавливался иногда, вглядывался в ночную темень, и все останавливались тотчас, как бы повторяя каждое его движение.

Кружа среди черных и высоких травянистых кочек, они вышли к домику со стороны, противоположной реке.

Маленький человек слегка приоткрыл дверь.

Вахтенный рыбак — Алексей, молодой курчавый парень, сидел у стола, опершись подбородком на ладонь. Видимо, он дремал.

Петушок лежал в постели, по-прежнему забинтованный, но глаза его были открыты. Он сразу приподнялся, заметив на пороге маленького, уже знакомого человека. Он, кажется, хотел крикнуть вахтенному, но человек шагнул через порог и поднял на уровень груди парабеллум. Он улыбнулся Петушку, показав белые металлические зубы. Вся команда «Моджи-мару» вошла в комнату вслед за ним, и последний из них, сухощавый, темнолицый капитан в больших, круглых очках, бесшумно и плотно прикрыл дверь.

Вахтенный поднял голову и, полуобернувшись, глянул на Петушка. Черные глаза Степки горели, они были огромны, и вахтенный с тревогой подумал, что, возможно, это начинается припадок. Он встал, чтобы подать воды, и не успел крикнуть, не успел испугаться даже, только изумился, когда револьверное дуло прижалось к его груди. В следующее мгновенье он понял, что происходит. Рука его протянулась к ружью, прислоненному к столику, но было поздно. Грянул выстрел, вахтенный крутнулся на каблуке, хватаясь за грудь, и запрокинул голову. Два человека подхватили его и осторожно положили на пол.

По-прежнему неподвижно Степка лежал в постели. Он был похож в эти минуты на загнанного зверя и словно готовился к прыжку. Но маленький человек сказал:

— Мы пришли освободить тебя. Поднимайся… Ты уйдешь с нами на юг…

Степка стиснул зубы.

— Никуда я не пойду…

— Ты пойдешь, — спокойно сказал маленький человек. — Ты минуту подумаешь и пойдешь…

— Да, он пойдет, — тоже по-русски сказал очкастый, которого раньше переводчик называл капитаном. — Пусть он подумает одну минуту.

Кусая обожженные, соленые от спекшейся крови губы, Степка смотрел на переводчика. Пять человек молча ждали его ответа. Наконец, он спросил:

— Вы будете еще… убивать?

Никто не ответил.

— Что вы будете еще тут делать? — громче повторил Степка.

Переводчик улыбнулся.

— Понимаю. Ты можешь не беспокоиться. Скоро будет светать, утром мы уйдем. Что есть у вас на складе? О, мы уйдем богатыми людьми. Ты тоже не будешь обижен.

— Так, — сказал Степка, приподнимаясь на локтях. — Понимаю…

В черных глазах его вспыхнул и погас стремительный огонек.

— Так. Я пойду с вами… И выбирать-то мне долго нечего: свобода или тюрьма.

Он встал, взял костыль.

— Пошли!..

Но переводчик спросил:

— Ты хорошо знаешь берег?

Степка громко засмеялся.

— На пятьсот верст кругом!

— Отправьте его на шхуну, — сказал переводчик и кивнул одному из матросов.

Петушок решительно двинулся к двери, остановился на пороге, глубоко вдохнул свежий предутренний воздух и оглянулся по сторонам.

На востоке над морем уже брезжили первые проблески зари. Звезды словно стали дальше, бледнее, но серебряные россыпи ярко горели на траве.

Тяжело опираясь на костыль, Петушок шел впереди матроса. Они повернули за угол дома и начали спускаться к реке. Уже на берегу, садясь в лодку, они услышали выстрелы и чей-то протяжный приглушенный крик.

Вверху, на причале, тревожно зазвонил колокол, но звон оборвался и выстрелы загремели снова.

Лодка стояла у отмели. Наклонясь, матрос нащупал цепь и снял ее с кочки.

Петушок прошел на корму. Взлетели весла, и черная вода зашипела, запенилась у бортов.

На палубу шхуны матрос взошел после Петушка. Почти поминутно поглядывая на Степку, он ощупывал рукоятку маузера, торчащего за поясом. За все время пути он не сказал ни слова, но теперь, на палубе, оглянувшись на поселок, тихонько засмеялся.

Невысокое пламя клубилось над крышей дома, в котором жил Николай. Некоторое время Степка следил за тем, как разрастается огонь. Он чувствовал — японец внимательно наблюдает за каждым его движением.

— Хорошо горит! — сказал Степка и тоже засмеялся.