Одним огнем порожденыдве длинных тени.Две области пораженытенями теми.Одна — она бежит отсельсквозь бездорожьеза жизнь мою, за колыбель,за царство Божье.Другая — поспешает вдаль,летит за тучейза жизнь твою, за календарь,за мир грядущий.Да, этот язычок огня, —он род причала:конец дороги для меня,твоей — начало.Да, станция. Но погляди(мне лестно):не будь ее, моей ладьи,твоя б — ни с места.Тебя он за грядою тучнайдет, окликнет.Чем дальше ты, тем дальше лучи тень — проникнет.Тебя, пусть впереди темно,пусть ты незрима,пусть слабо он осветит, нонеповторимо.Так, шествуя отсюда в темь,но без тревоги,ты свет мой превращаешь в теньна полдороге.В отместку потрясти дозвольтвой мир — полярный —лицом во тьме и тенью столь,столь лучезарной.Огонь, предпочитая самсмерть — запустенью,все чаще шарит по лесаммоею тенью.Все шарит он, и, что ни день,доступней взгляду,как мечется не мозг, а теньот рая к аду.1965
КУЛИК
В те времена убивали мух,ящериц, птиц.Даже белый лебяжий пухне нарушал границ.Потом по периметру той страны,вившемуся угрем,воздвигли четыре глухих стены,дверь нанесли углем.Главный пришел и сказал, что снегвыпал и нужен кров.И вскоре был совершен набегв лес за охапкой дров.Дом был построен. В печной трубепламя гудело, злясь.Но тренье глаз о тела себеподобных рождает грязь.И вот пошла там гулять в пальтобез рукавов чума.Последними те умирали, ктосразу сошел с ума.Так украшает бутылку блик,вмятина портит щит.На тонкой ножке стоит кулики, глядя вперед, молчит.1965(?)
НАБЕРЕЖНАЯ р. ПРЯЖКИ
Автомобиль напомнил о клопе,и мне, гуляющему с лютней,все показалось мельче и уютнейна берегу реки на букву «пэ»,петлявшей, точно пыльный уж.Померкший взор опередил ботинки,застывшие перед одной из луж,в чьем зеркале бутылкидеревьев, переполненных своимвином, меняли контуры, и городбыл потому почти неотрезвим.Я поднял ворот.Холодный ветер развернул менялицом на Запад, и в окне больницывнезапно, как из крепостной бойницы,мелькнула вспышка желтого огня.1965(?)