Собственность зверя

— Это не те люди, которые держали тебя тут…

— Неужели? — усмехнулся он. — Кто же еще пустил тебя одну на базу? По-тихому, чтобы никто не узнал.

Я только скрипнула зубами от досады:

— Да, это мой отец. Но он долго просил прощения…

— У тебя?

— Надо будет — попросит и у тебя.

— Не надо.

Он вошел в кухню и направился к раковине, а я застыла у двери.

— Киан, у каждого своя правда, — некстати вспомнился аргумент отца.

— Это верно, — обернулся он.

Его спокойствие поражало. А меня все больше нервировало, как легко он принимает судьбу.

— Может, ты не хочешь всего, что чувствуешь по отношению ко мне, поэтому готов вернуться к волкам?

Он недобро сузил глаза, но я уже не могла остановиться:

— Тебя не понять! Ты то говоришь, что не отпустишь, потом — что проводишь в Климптон… Только что снова сказал, что хочешь меня себе! Может…

Он слушал меня, сужая глаза:

— Что может?

— Может, ты скорее предпочтешь остаться тут… чем чувствовать все это?

Он недобро сузил глаза, но я уже не могла остановиться:

— Тебя не понять! Ты то говоришь, что не отпустишь, потом — что проводишь в Климптон… Только что снова сказал, что хочешь меня себе! Может…

Он слушал меня, сужая глаза:

— Что может?

— Может, ты предпочтешь остаться тут… чем чувствовать все это?

Сейчас мне хотелось, чтобы он разозлился. Схватил за горло, тряхнул, но убедил меня в том, что я не права. И он не заставил ждать — шагнул ко мне вплотную и притянул к себе за шею:

— Я ведь не спрошу, Лали, — заглянул в глаза, — уложу в свою постель и оставлю в своем мире… Хочешь так?

С моих губ едва не слетело «да, хочу».

— А есть выбор? — голос охрип.

— Пока что есть — позволить мне вытащить тебя отсюда.

— Ценой твоей жизни? — прошептала.

— Как получится, — прорычал мне в губы. — Этот мир не прощает ошибок, Лали. И да — у каждого своя правда. Только мне плевать. Я не буду жить на цепи. Ни у людей, ни у волков…

До меня в этот момент дошло, каким одиноким он был. Как он пережил убийство матери? А плен у волков? Как вообще остался тем, кто способен на жалость и заботу? Несомненно, мои привилегии диктовались его выбором, и от этого будоражило сильней.

— …Иди в спальню, — и он осторожно убрал руку.

— Ты придешь?

Сердце, показалось, встало от волнения. А когда Киан повернул слегка голову набок, будто сканируя меня, я прикрыла глаза.

— Приду.

Я так и не нашла в себе силы снова поднять на него взгляд — развернулась и направилась в комнату едва ли не бегом. Просить помощи у отца снова казалось безумием — он и так рисковал, помогая мне. Но теперь вопрос касался не только жизни малыша, но и моей с Кианом.

Дозвониться до отца вышло не сразу. Я успела почти задохнуться от отчаяния прежде, чем мобильный, наконец, послал запрос на видео-звонок. Только ответил Джастис.

— Лали… как ты?

— Где отец? — тревогу в голосе сдержать не удалось.

— Он не спал всю ночь, отправил отдыхать, — нахмурился Джастис. — Что случилось?

Картинка при этом угрожающе мигнула, но я все равно не смогла забыть о главном:

— Как малыш?

— Все ровно, — напряженно доложил он. — Что у тебя?

— Джас… у меня все плохо. — Раздумывать, стоит ли говорить ему или нет, не было времени. Если связь прервется окончательно, я не успею никого ни о чем попросить. — База окружена белоглазыми волками. Нам не выбраться…

Взгляд Джастиса потяжелел:

— Ты не пострадала?

— Нет.

— А твой проводник?

Я прикрыла глаза, хмурясь:

— Это он, Джастис… Отец моего ребенка. Волки хотят убить его.

— Твою мать! — выругался он. — Какого черта ты все это время молчала, Лали?! Он же мог тебе навредить!

Откуда вдруг взялась ладонь, подхватившая мою руку с аппаратом, я так и не поняла. Киан мягко забрал у меня мобильный:

— И что бы ты сделал, если бы она не молчала? — сузил глаза на экране.

Мужчины зло уставились друг на друга.

— Только тронь ее, — ощерился Джастис.

— Киан… — начала было я.

— Какого ж черта отпустил? — жестко потребовал у Джастиса Киан, не обращая на меня внимания.

— Перестань! — возмутилась я. — Он нужен там! Поэтому и остался!

Джастис только хмуро глянул на меня, понимая, что я не сказала Киану о ребенке. Но помогать мне у него выходило плохо:

— Не трогай ее, она и так натерпелась после того, что ты сделал с ней...

— Джастис, он не… — Я переводила взгляд с экрана на Киана и обратно.

— Я не поэтому ее трогаю, — оскалился Киан.

— Может, хватит?! — возмутилась я, глядя на него. — Я пытаюсь нам помочь и не дать тебе погибнуть!

— И как он поможет? Кто он вообще?

— Он передаст все моему отцу, — ляпнула я, не подумав.

— А-а, — многозначительно вздернул бровь Киан.

— Джастис, я выйду на связь позже, — ретировалась я, отключила мобильный и перевела взгляда на Киана: — Ты ничего не знаешь. И не имеешь права так с ним разговаривать!

— Так расскажи, — сузил он на меня злые глаза.

— Джастис работает в больнице! Он не может бросить своих пациентов — они нуждаются в нем!

— Невозможно всех спасти, — даже не задумался Киан. — А ты — одна.

— Он… — Я раздула ноздри, беспомощно захлопывая рот. — Иди ты!

Я отвернулась, швыряя мобильный на кровать. Киан невозмутимо повернулся к тумбочке:

— Лекарства выпила?

— Нет, — буркнула я. — Ты невыносимый.