Собственность Шерхана

Осторожно переложил кошачье семейство, сел, потёр заросший щетиной подбородок и на меня посмотрел. А я покраснела, как будто меня на месте преступления поймали — ещё бы, стою, им спящим любуюсь.

— Пойдем-ка жрать, Белоснежка, — позвал он.

И я снова покраснела, будто меня на свидание позвали. Имран явно о чем-то своем думал — тёмные глаза чернее обычного, на лбу сосредоточенная морщинка. В душ сходил, с волос капли капают, одна скатилась по лицу прочертив мокрую дорожку. Я вдруг поймала себя на том, что мне её путь хочется языком провести. В животе сразу греховно жарко стало. Плохая Лиза, падшая, поругала я себя.

Не нужно забывать — он твой враг. И ты в его доме пленница…

— Такой уже живот большой, — сказал Имран, и я шаг назад сделала, словно пряча ребёнка от него.

— Восьмой месяц уже пошёл.

И неловкая тишина. Кажется, столько всего сказать нужно. Потребовать от него объяснений, но…молчу.

— Лика… Трахался я с ней, да, — просто объяснил Имран. — Но сейчас ничего нет. Не звал я её, Анвар запустил, гаденыш.

— Это твоя личная жизнь, она меня не касается.

Голос мой сухой, как пустыня Сахара. А внутри и радость, от того что сейчас ничего нет, и обида-злость, что когда я на последнюю сотню рублей выживала, Лика стонала под ним. Ненавижу её, прости меня, бабушка, за такие чувства.

— А поехали в торговый центр, — вдруг удивил Имран. — Смотри на твоём пузе толком ни одно платье не сходится уже, а моему сыну простор нужен. Накупим тебе шмотья.

Ехать с ним я никуда не хотела. Но я так устала быть пленницей. А там — люди. Там обычная жизнь. И туда — манит. И кивнула, а Имран так радостно улыбнулся, что моё глупое сердце опять екнуло.

Шубка, которую мне Имран ещё весной подарил, и которую я сбегая гордо тут оставила, и правда, на моем животе уже не сходится. Благо — идти только до машины, которую подогнали к самому крыльцу. За рулём водитель, а Имран рядом со мной сел, сзади.

Ездить — неудобно. Не могу понять, нравится ребёнку автомобили или нет, но реагирует на них он всегда остро. Его возмущению и пинкам нет предела. И сейчас упёрся ножками в самые ребра, вынудив меня с лёгким стоном поменять позу на более удобную.

Имран заметил это моё движение, и движение в животе под тонким вязаным платьем тоже.

— Можно? — спросил он. — Пожалуйста.

Он был таким большим. Сильным. Он мог сломить моё сопротивление за секунду. Но он просил. И столько мольбы было в его голосе. Я не могла ему отказать. Взяла его руку, тяжёлую, смуглую, с тонкими длинными пальцами, и положила её на живот себе.

И замерла — так хорошо. Вот просто глаза закрыть и представить, будто мы обычная семья. Ждём своего первенца и счастливы. Что никаких теней прошлого не стоит между нами. Ребёнок тоже на мгновение замер, удивлённый чужим прикосновением, а потом изо всех сил пнул Имрана прямо в ладошку.

— Ни х*я себе, — вырвалось у Имрана поневоле. — Прости… Просто, он такой сильный. Тебе, наверное, больно, когда он так… Моя кровь. Ни на секунду не сомневался, что это мой сын.

Наклонился, и прямо в живот меня поцеловал, а я некоторое время вспоминала, как же обратно дышать начать. Как не заплакать от горечи, что идиллия наша так коротка — всего до торгового центра, который уже виднеется впереди.

Въехали на подземную парковку, и Имран руку свою убрал. Сразу так холодно стало и горько. Ничего. Я сильная, я справлюсь…

Дверь мне Анвар открыл, водитель был в машине — подогнал к самому лифту, чтобы я не мерзла, и должен был отъехать. Имран вдруг потянулся ко мне, пока я выйти не успела и легонько поцеловал в губы. Так неожиданно и нежно…

— Если бы ты знала, — шепнул он, и я почувствовала на своих губах его дыхание. — Какая красивая ты сейчас. Такая красивая, что сдохнуть хочется…

Отстранился. Телефон зазвонил, недовольно посмотрел на дисплей.

— Я… — неуверенно начала я.

— Иди с Анваром, Белоснежка, — улыбнулся он. — Не для бабских ушей разговор. Я догоню.

Я из машины вышла. До лифта — несколько шагов. По асфальту гуляет противный ветерок, забирается под шубку, холодит ноги. Анвар идёт рядом, явно спешит, а я все оборачиваюсь и на Имрана смотрю. Он взгляд мой поймал и рукой мне помахал…

А потом…взвизгнули тормоза, какой-то автомобиль резко и на большой скорости пошёл на разворот — это на подземной-то парковке. Анвар назад дернулся и выругался так, что у меня щеки заалели. Я, глупая, не сразу поняла, что происходит.

Даже взрыва не почувствовала. Просто холодно было, а потом в ушах зазвенело, толкнуло в спину горячим воздухом, я не устояла и на колени упала, благо руки выставить успела. Кожу на коленях содрала, и не понимаю, почему так паленым пахнет — а это мех моей шубки тлеет. Анвар что-то заорал, тлеющий поясок шубки затоптал ногой и не церемонясь потащил меня к лифту. Посадил прямо в углу, на холодный грязный пол.

— Тут сиди! — крикнул он в моё лицо. — Тут сиди, я сейчас!

И рванул обратно. Я на четвереньках обратно к дверям ползу. Мне важно видеть, что там происходит. Стеклянные двери медленно закрываются, кто-то наверху лифт вызвал, я не успела совсем немного. Медленно встаю, опираясь о них. Смотрю.