Сверлю экран глазами, представляя, как одеваю на голову адресата цветочный горшок. А может, мне лучше надеть этот горшок на свою голову? Надеть и хорошенько постучать, чтобы выбить из неё слова, произнесённые с гипнотизирующим убеждением:
Любить кого-то – настоящее испытание, теперь я это знаю. Не знаю как у других, но меня три этих слова подталкивают к тому, чтобы сделать огромную глупость – поверить наслово…
Всему. Каждому его слову.
Если бы… мой любимый идиот был лживым брехуном, я бы никогда не смогла его полюбить. Ведь его отличительной чертой является то, что он вечно вываливает на всех то, что думает!
Я мучалась от этого всю ночь. Я настолько безнадежна, что даже не в состоянии натворить глупостей в ответ.
Он лежит там в той палате и выглядит так, будто его переехал грузовик. Дурак! Может я не могу наделать глупостей, но я могу… его проучить. Так, чтобы Никита Игоревич понял – доверие не пустой звук! Хочу, чтобы прочувствовал это всей своей шкурой! И вот тогда мы сможем говорить на одном языке. Только тогда.
Пальцы чешутся написать ответ, но вместо этого убираю телефон в сторону, следя за тем, как Анька медленно разливает чай по пузатым желтым кружкам, и выглядит она так, будто единственный цветной элемент во всем ее облике – это ее рыжие волосы. Она бледная и подавленная, хоть и пытается это скрывать.
Видеть ее такой для меня настоящий шок…
Ее волосы растрепаны, домашние штаны выглядят так, будто она их пару недель не снимала!
Когда я увижу Дубцова, я всажу ему биту между ног.
Что он, черт его дери, с ней сделал?!
Он же ее просто сломал!
Во мне клокочет злость.
Если я его увижу, он пожалеет о том, что родился на свет. Моя подруга была настоящим лучиком света, пока он не коснулся ее своими грязными похотливыми лапами.
Что с этим придурком не так?!
– Тебе с молоком? – ее голос такой же прозрачный, как она сама.
Передвигаясь по уютной кухне своего дома, выставляет на стол сахарницу и печенье, забыв о чайных ложках.
– Ань… – зову ее взволнованно. – Что он сделал?
Опустив лицо, она трясет головой, а когда смотрит на меня опять, в ее глазах стоят слезы.
– Ничего… – заверяет она. – Он тут не… не при чем…
Ну да. Да от всего ее состояния просто несет Дубцовым!
– Расскажи мне, Анют… – не сдаюсь, потому что очень хочу ей помочь.
Утерев длинным рукавом футболки нос, она просит:
– Не надо, Ален, ладно? Я… себя не очень чувствую… заболела…
Я знаю, что поступила отвратительно, проникнув в ее дом вместе с ее дедом. Но я встретила его в универе, и, кажется, он был совсем не против, а наоборот, всю дорогу боялся что я сорвусь с крючка.
Что у них тут происходит?!
Почему никто не бьет в колокола?!
Ведь она не пришла и на второй экзамен тоже!
Она и правда выглядит нездоровой. И она явно хочет, чтобы я ушла и оставила ее в покое.
Мой телефон вибрирует, но господину Баркову придётся подождать, потому что не весь мир крутится вокруг него одного.
– Там фрукты… – киваю на пакет, который притащила с собой.
– Спасибо…
Встав из-за застреленного расшитой скатертью стола, говорю:
– Позвони мне… если что-то будет нужно. Ань… в любое время.
– Угу, – обнимает себя руками, пряча от меня лицо.
– Пока…
Пройдя через гостиную, где ее дед задумчиво смотрит в окно, бормочу:
– До свидания…
Кивает, и я вижу, как черты его лица тяжелеют на глазах. Будто каждый прожитый год на моих глазах оставляет на нем следы!
Все это выбивает меня из колеи, и я выскакиваю за калитку, не зная что мне делать.
Вдыхая морозный воздух, смотрю по сторонам, но на улице темно и тихо. Только окна соседских домов горят теплым желтым светом.
Сегодня Рождество, и моя электричка через час.
Я целый день слоняюсь по городу, не зная, куда пристроить свою злость.
А может, я просто не могу быть от него далеко?
Это глупо, потому что я знаю – он объявится, как только сможет.
Мой телефон вибрирует опять.
Медленно двигаясь по улице, заглядываю в сообщения.
Хочу наорать на него, потому что сегодня утром выписывать его явно никто не собирался, но вместо этого молчу, одиноко плетясь к остановке.
Упрямый! Какой же ты упрямый, Барков!
Трясясь в автобусе, смотрю на опустевший город, а потом опять проваливаюсь в сообщения.
Фыркаю, убирая телефон в карман.
Сойдя на городском вокзале, добираюсь до касс и беру себе билет.
Усевшись в кресло, наконец-то печатаю ответ:
Закрыв глаза, под мерный стук колес считаю до шестидесяти, и только после этого набираю в ответ: