Собственность мажора

Капюшон его толстовки закрывает мне весь внешний мир. Пытаюсь скинуть его, но делаю только хуже. В моих ботинках столько талой воды, что теперь уже не важно, дойду я до машины сама или нет, но, если бы я пошла сама, рухнула ы в ближайший сугроб, уверена, а этот варвар продирается через снег так, будто у него не ноги, а тараны!

Пишу и хихикаю, выкрикивая все, что приходит в голову.

– Дурак… ааай… ты из леса что ли? Ааааааай…

– Блин, – рыкает Ник, прибавляя ходу. – Не вертись!

Хотя это без разницы! Кажется, я для него вообще ничего не вешу, и от этого мои внутренности опасно плавятся, даже несмотря на то, что мне кошмарно неудобно! Это плавление так пугает, что я вмиг замолкаю, пораженная тем, что… что… Никита Идиот Игоревич может быть таким. Каким? Заботливым неандертальцем, вот каким!

– Неудобно! – визжу я.

– Тссс…

Обогнув капот буксующего Шевролет, переходит на легкую трусцу, от чего меня болтает в три раза жестче!

– Ник! – ору я возмущенно.

– Добрый вечер… – слышу его приглушенный голос, а потом он сгибает колени и ставит меня на ноги.

– Добрый… эээ… – тянет Оксана где-то за моей спиной. – Вечер…

Рука Баркова сжимает мою талию, пока путаюсь в капюшоне, сползжей на глаза шапке и в своих волосах, упав на его грудь.

Обернувшись, вижу, как она карабкается в машину и велит маленькому Толику:

– Двигайся…

– Пошли… – тащу Никиту за руку.

Меня начинает ощутимо колотить от холода, ведь выходя из дома я собиралась В КИНО!

Дергаю ручку машины с другой стороны Нивы, но она не поддаётся. Убрав мою руку, Ник сам открывает дверь и, подхватив меня под локоть, помогает забраться в этот трактор.

Двигаясь по сидению, срываю с рук мокрые варежки и стуча зубами объявляю:

– Всем привет! Здрасти, дядь Валер!

– Привет, Аленка, – отвечает муж Оксаны с водительского сиденья.

– Привет, – лениво отвечает с переднего пассажирского их старший сын Костя.

Меня окутывает прогретый печкой воздух салона. Как же я замерзла, боже ты мой! Дворники как безумные гоняют по лобовому стеклу снег. Повернувшись, жду пока Ник усядется в машину.

По очереди постучав ботинками о заднее колесо, он снимает перчатки и энергично отряхивает ими перед своей куртки. Хватается ладонью за потолочную ручку и легким рывком приземляется рядом со мной.

Суетимся с Оксаной, пытаясь расчистить ему место, потому что он занял собой половину заднего сиденья. Согнув ноги в коленях под углом девяносто градусов и широко их разведя, пригибает голову, пытаясь втиснуться и закрыть за собой дверь.

Зажатая между ним и Оксаной, кусаю губы. Смотрю на него и чувствую себя виноватой.

Может не стоило его тащить? Это как застрять в лифте, только движущемся.

Сорвав с головы черную балаклаву, в которой выглядел, как настоящий головорез, Никита ерошит светлые волосы, в которых самый настоящий бардак.

– Добрый вечер, – осматривает присутствующих, расстегивая горловину своей куртки.

– Приветствую, – отзывается водитель, бросая на него любопытный взгляд через зеркало.

Забросив руку, Ник кладет ее на мое плечо, прижимая меня к своему боку. От этого жеста у меня опять все плавится, но я даже не думаю сопротивляться.

– Ну что, все на месте? – щёлкает радиоволны Дядя Валера.

– Ага, – отзывается Костя с переднего сидения. – Поехали уже. Надоело.

Машину встряхивает, и поначалу мне кажется, что на этом поездка закончится, но потом мы трогаемся с места, и это похоже на поездку в каком-то аттракционе, так нас трясет.

Стягиваю с головы шапку и пытаюсь расстегнуть ворот шубы, но мои пальцы просто не гнутся.

– Это что, так сейчас модно? – изумляется Оксана, глядя на мои волосы.

– Да, – дую на свои пальцы и отшучиваюсь от больной темы, – а что, не похоже?

– Дай сюда… – слышу над своим ухом, и моя рука оказывается в большой холодно ладони Баркова.

Подняв лицо, смотрю на него, чувствуя, как в груди замирает сердце.

Поднеся наши руки к губам, выпускает из себя поток горячего воздуха, а потом разминает мои пальцы и дует опять, опустив на меня глаза.

– Еще… – шепчу одними губами, пристраивая голову на его плече.

Уголок его губ ползет вверх. Я чувствую их на костяшках своих пальцев. Его губы теплые и мягкие. От этого щекочет под рёбрами.

– А вас как величать, молодой человек? – вдруг спрашивает Оксана.

Черт…

Оторвав глаза от моего лица, Барков переводит их на Оксану и отвечает:

– Никита.

– Вы всегда девушек на шее носите? – шутливо интересуется она.

– Обычно не ношу, – после небольшой паузы сдержанно отвечает он.

Замолкает, кладя наши руки на свое бедро.

Я точно знаю, что Оксана на этом ни за что не остановится. И сейчас я приблизительно начинаю понимать, что он имел в виду говоря о… дискомфорте и прочем. Я бы… черт, я бы очень удивилась, если бы сейчас он вдруг вступил с ней в развеселый диалог и начал швыряться анекдотами, как сделал бы любой нормальный коммуникабельный человек…

– Ну, всегда первый раз бывает, – воодушевленно продолжает моя сестра.

– Наверное, – отзывается Барков все в той же сдержанной манере.